Золотой треугольник

— Во время похорон мы наблюдали друг за другом. По-моему, ваши снимки будут не очень удачны. — Разумеется, я чуточку хитрил. Среди сотен приглашенных я заметил тайваньского репортера, лишь когда он ко мне обратился. Но настоящий фотограф имел бы по меньшей мере два фотоаппарата — с цветной и черно-белой пленкой.

Он нерешительно кивнул:

— Я не репортер. Да нам хорошие снимки и не нужны. В архиве полно фотографий генерала.

— Речь не о газетах в Тайбэе, а о больших иллюстрированных журналах. Похороны генерала Туана дают великолепную возможность для сенсационной публикации.

Я переждал, давая ему время на размышление.

— Несомненно, — наконец согласился он.

— У вас нет шансов. Репортаж не пойдет без фотографий. Большие журналы прежде всего хотят получить снимки и лишь потом — текст. Без качественных фотографий вам похороны генерала Туана не продать.

Он нерешительно кивнул.

— У меня есть все, — расхвастался я. — Фотографии, связи и возможность продать снимки какому угодно агентству. Причем меня не волнует, что на это скажут таиландские власти.

С минуту он раздумывал.

— Чего вам, собственно, нужно от меня? спросил он наконец. Логичный вопрос.

— Мне нужен вездеход с шофером и переводчиком. На один день, чтобы объехать ближние горные деревни. И возможно, кое-какие сведения о наркотиках. В наших общих интересах, чтобы я быстрее попал в Бангкок. Похороны генерала будут актуальны еще дня три.

Господин Чен вопросительно посмотрел на господина Чандона, нынешнего агента по торговле нефритами и бывшего генеральского подручного. С момента нашего знакомства оба не отходили от меня ни на шаг. Они обменялись несколькими словами по-китайски.

— Ведь вы нуждаетесь в гласности, — быстро добавил я. — Положение китайцев в Таиланде незавидно. Вопреки всем заслугам ваши бывшие солдаты не получили даже таиландского гражданства. Они живут под надзором.

— А что от этого будете иметь вы? — подозрительно спросил торговец нефритом.

— Деньги, — ответил я.

Китайцы посоветовались. Мой аргумент был им понятен.

— Полагаю, это возможно, — сказал господин Чен. — Я поговорю с нашими людьми, думаю, возражений не будет, — Его взгляд уже снова стал внимательным и осторожным, хотя в зрачках еще были заметны следы алкоголя. — В качестве переводчика могу поехать с вами я сам.

Между тем шум в помещении превратился в рев. Члены штаба Туана перестали плакать, разгорячились и начали размахивать кулаками.

Я незаметно глянул на часы. Без четверти девять. Пора подниматься. Теперь я уже никому здесь не нужен. Сегодня старые господа, вероятно, видятся в Мэсалонге в последний раз. Больше такого случая им уже не представится. Завтра они разъедутся по домам, в города и деревни, разбросанные по всей стране.

— Договорились? — спросил я тайваньца.

— Идет, — кивнул он.

Мы не пожали друг другу руки, у китайцев это не принято, а лишь заговорщически чокнулись рисовой водкой, как союзники и деловые партнеры.

— А теперь, пожалуйста, извините меня. — Я встал. — У меня был трудный день.

Офицеры штаба Туана вздохнули с явным облегчением: только после ухода иностранца они почувствуют себя по-настоящему свободно.

— Не хотите захватить в гостиницу бутылочку? спросил господин Чен и широким жестом обвел полный стол.

— Нет, спасибо, — вежливо отказался я. — Выпейте ее за мое здоровье.

Никто меня не удерживал. Я выиграл ночь, пору теней и неуверенности. Возможно…

Ночь

Я лежал на кровати и вслушивался в ночь. Звуки, доносившиеся снаружи, ничем не напоминали о том, что я нахожусь в тропиках. Ни стрекотания цикад, ни щебета птиц, ни шороха невидимых крыльев. Дождь стучал по крыше. Постепенно становилось прохладней. Если закрыть глаза, можно подумать, что ты в Европе.

Но я не доверял этому спокойствию. Мне лишь удалось отодвинуть неприятности до утра. Возможно, самые трудные минуты еще впереди. Помимо китайцев с портативными рациями, «обрамлявших» погребальную процессию, там были еще и до зубов вооруженные представители таиландской армии. Кто улетел на военных вертолетах? Кто из влиятельных лиц тайно прибыл, чтобы отдать последние почести покойному королю наркотиков? Кого я, сам того не ведая, сфотографировал в группе участников погребения? Деревянные ступени заскрипели, должно быть от ветра.

В китайской гостинице не было холла, и лестница в номера вела прямо с улицы. Хотя окна забраны массивными решетками, стены из тонких досок напоминают ящик из-под фруктов. Если бы не ливень, я мог бы переночевать в джунглях. Но и бамбуковые заросли не сулили защиты — тропы ведут лишь до ближайших деревень, ни по одной из них я бы не прошел незамеченным.

Я лежал на кровати, уставившись в тьму.

Кто придет?