Золотой Трон

Конь летел, едва касаясь земли, с каждым ударом копыт все дальше отдаляя горизонт. Тимур крепко держал узду, обнимая ногами теплое тело рысака. Он чувствовал, как трудится каждый его мускул, как струится по жилам гнедого кровь.

Вольный ветер обвевал еще не окрепшее в жизни детское тело Тимура, наполняя грудь пьянящим вкусом свободы. Юный всадник опять представлял себя впереди войска, которым командовал он – Тимур. Он видел себя в воинских доспехах. Его пьянил блеск воображаемой кольчуги, ему мнилось, словно ветер трепал его шелковую полосатую накидку. Тимур – барлас. И он гордился этим. Барласы испокон веков занимались лишь военным ремеслом. Люди в шлемах – звали их другие жители долины…

Упоенный чувством свободы, увлеченный выдуманным сражением, вечером Тимур собрал у себя во дворе мальчишек. Кто-то ровнялся с Тимуром годами, кто был старше его. Кто-то был таким же, как Тимур, сыном мелкого вельможи, а кто-то непомерно превосходил его в знатности. Но каков бы ни был возраст его друзей, каково бы ни было их положение, все они, еще дети, видели в Тимуре вожака, который оказывал на них огромное влияние. Он обращался с ними, как подобало обращаться господину со своими подданными. Они были его воинами на придуманных им войнах.

Сегодня, пока их отцы, за пиалой зеленого терпкого чая, предавались под старой чинарой скучным беседам о положении дел в Мавераннахре, в старом темном сарае дети вели свои разговоры, где главным, по обыкновению, был Тимур. Он только что рассказал товарищам, как утром захватил в плен неизвестное ему племя и земли этого племени объявил своими. Он жаждал свободы, и сейчас они вместе разрабатывали планы дальнейших походов.

Глаза Тимура горели, хотя от природы они были лишены блеска. Голос звенел:

– Моя бабушка имела дар отгадывания. Однажды она увидела во сне, что кому-то из ее сыновей предстоит завоевать царства и покорить многие и многие народы. Она увидела, что он будет героем своего времени и своего народа, а последующие времена и народы запомнят его навсегда. Она увидела, что империи мира преклонят перед ним колена, и будут повиноваться ему. – Тимур окинул пристальным недетским взглядом заворожено слушающих его мальчишек. – Этот герой – я… – в голосе Тимура не было ни тени сомнения. – Да, время приближается. Да что говорить, оно уже пришло. Клянитесь же, клянитесь мне, что никогда не оставите меня!

Мальчишки глядели на Тимура с обожанием и восхищением. Они, эти молодые вельможи племени барласов, видели в нем вожака, видели в нем гения и невольно преклонялись перед этим еще хрупким, не окрепшим ребенком.

– Клянемся! – услышал единогласный ответ Тимур. – Мы клянемся тебе в нетленной верности на все предстоящие времена.

3

Так проходили дни Тимура в местечке Ходжа-Ильгар, близ Кеша, в долине реки Аму прекрасной страны Мавераннахр [6]. Некогда эти земли были частью владений Чингисхана. Это было Великое монгольское государство, самое обширное и самое сильное из всех мировых империй. Однако звездам суждено блуждать по небосводу. Счастливая звезда, сиявшая над Еке Монгол улусом более полувека, клонилась к закату, постепенно ослабляя свое покровительство над великой державой. Слабеющей империи уготовано было стать разделенной между потомками Чингисхана на четыре улуса. Правителем одного из улусов стал второй сын Чингисхана – Чагатай.

Именно здесь, в Чагатайском улусе, включавшим в себя Мавераннахр, Семиречье и Кашгарию, родился и жил Тимур бин Тарагай Бахадура. В безоблачных играх со сверстниками его пока не интересовали будни его страны. А между тем Мавераннахр проживал не самые лучшие времена. Его истязали нескончаемые неповиновения местных ханов и эмиров дому Чагатая. Мавераннахр то передавали под власть Улуг-Улуса, то вновь силой возвращали в Чагатайский улус. Словно пасынок, Мавераннахр мало интересовал чагатайских ханов, не желавших управлять им, жаждущих лишь наживы и доходов от сей богатой страны.

Жизнь местной знати проходила в многочисленных распрях и пирах. Но и это была еще далеко не испитая чаша трудностей, зелье которой каждодневно, вот уже более полувека вынужден был вкушать Мавераннахр. Глоток, и новая волна неурядиц накатывала на эти земли, разводя во взглядах на религию чагатайских ханов. Кто-то, как Чингисхан и Чагатай, хотел остаться язычниками. Но многие уже приняли ислам, населяя в благодатном Мавераннахре мусульманскую культуру.

Тогда-то и барласам приглянулось мусульманство, и избрали они для своих кочевий долину Кашка-Дарьи. Отец в задушевных беседах с Тимуром рассказывал ему о том времени, когда барласы еще были идолопоклонниками и жили в горах, когда, обвеваемые вольными ветрами, совершали они набеги на горные поселения. Он рассказывал о засадах вдоль караванных путей и о том, как барласы делили между собой добычу, а их глаза светились кровавым огнем, ведь барласы всегда были воинами. Тимур слушал отца с упоением, но Тарагай вздыхал: