Золотой Век

Они настигли человека в золотой броне — но это всего лишь кто-то, наряженный в Александра Македонского. Полководец недоумённо взглянул на клоунов, те шутливо поклонились, и Александр отвернулся. Трое замерли, словно вслушиваясь в передаваемый приказ.

Фаэтон попытался убедить себя, что это совпадение. Агенты Ксенофона не настолько глупы, чтобы не сменить облик. Это, наверняка, Чёрные Манориалы переоделись, чтобы унизить Фаэтона. Внешность врагов Фаэтон описал на слушании Наставников, и скачать её мог кто угодно.

Но с другой стороны, те же Наставники точно выкладывали новости о перемещениях Фаэтона наряду с указаниями о том, как изгоя избегать. Чёрные могли узнать, где он, просто обратившись в Ментальность. Только враг мог искать его своими силами — чтобы не оставить следов.

Троица, словно услышав мысли, повернулась в сторону дирижаблей. Оглядела окна. Взгляды встретились. Они посмотрели левее — на броню за спиной.

— Они же не знают, что искать нужно пару, — успокоил себя Фаэтон.

Но клоуны, распихивая людей, направились прямиком к причалу. Они вышли из поля видимости экрана, потеряли облик и затерялись в толчее таких же манекенов.

Фаэтон сощурился, но без доступа к Ментальности не мог усилить зрение, сделать запись или настроить программу, которая отследила бы движение врагов в толпе. Вне сети он слепой, беспомощный калека. Враги приближались.

Он не мог послать сигнал и прочитать серийные номера нужных манекенов, не мог вызвать констеблей — если выйти в Ментальность, спрятанные потомки вирусной цивилизации нападут, как только он откроет канал

Есть же способ отправить звуковой сигнал через броню? Фаэтон вскочил и кинулся к доспеху — по плечам костюма шёл ряд контактных гнёзд и мыслеинтерфейсов. Вот генератор сигналов — его частоту можно настроить на канал констеблей, вот микрофон, реагирующий на голос — оставался провод, чтобы их соединить.

Такой провод продавался в любом магазине и стоил полсекунды — но покупать ему запрещено. Наномеханизмы брони не могли его произвести, и без провода костюм мог издать только бессмысленный вопль. Визг в радиочастотах. Визг, который бы никто не стал слушать.

Фаэтон попытался повернуть экран, чтобы отыскать клоунов в толпе у подножия пристани. Тщетно — перегородка надёжно закреплена. Насколько близко уже подошли марионетки врага?

И что теперь? Если бы Фаэтон участвовал в каком-нибудь мыслепредставлении, которые так любила его жена, он бы порвал майку на своей могучей, волосатой груди, схватил бы ломик поухватистее и бросился бы в бой. Но сила против них не поможет — разум, управляющий манекенами, тут даже не присутствовал.

И от хитрости толку нет — ими, видимо, управлял софотек Ничто, сознание настолько умное, что даже Разум Земли не замечала его передвижений в Ментальности.

Что оставалось? Чистота духа? Твёрдость характера?

И если дело в характере, то что поможет? Честность? Непредвзятость? Целеустремлённость?

Фаэтон собрался с духом, скинул плащ с брони и позволил костюму принять тело. Чёрный материал обвился вокруг Фаэтона, золотые чешуйки встали на место. Он опустил забрало.

Фаэтон подошёл к люку дирижабля и распахнул его, но не переступал порога. Он стоял над пристанью, немного выше толпы. Куклы приближались, их предводитель уже вступил на причал, но замер от неожиданности — он повернул пустое, безглазое лицо наверх и увидел Фаэтона, в сияющей золотым адамантием броне.

От озера поднялся низкий, тягучий, похожий на вздох гобоя звук — набирающий силу, он заполнил всю ширину неба пробирающей до мозга костей красотой. Пение Глубинных началось, и первой же ноты увертюры, первой партии хора хватило, чтобы у Фаэтона навернулись слезы на глазах. Все — помимо трёх преследователей — смотрели на озеро вдалеке, не отрываясь, и лица зрителей словно свело от восторга, будто бы все они оказались во сне.

Фаэтон нажал на генератор сигналов под пластиной на плече. Звука не было, но только что он оглушил соседние радиоканалы подобием вопля.

Голос Глубинного дрогнул и утих. Воздух заполнился тишиной.

Глубинные прекратили петь. Фаэтона заметили. По толпе пронеслась молва, которую Фаэтон не слышал, и тысячи лиц, недовольно ворча и перешёптываясь, обернулись на человека в золотой броне. Все глаза смотрели на него.

Преследователи замерли у подножия пристани. Очевидно, что бы они не задумали, проворачивать это на виду им не хотелось.

Ропот толпы нарастал, раздались выкрики, и тут поднялся чудовищный гул, подобного которому Фаэтон не слышал — тысячи голосов орали на него, приказывали не мешать празднику, уйти, убраться подальше, скрыться. Вместо музыки небо наполнили визгливые вопрошания и крики гнева.

А троица врагов не шевелилась. Фаэтон указал на них пальцем. Он понимал, что его слов в таком гомоне никто из людей не расслышит, но также он знал, что его слушали не только люди, за каждым его поступком пристально следили Софотеки и Композиции, и событие, во всех подробностях, мгновенно окажется на каналах для сплетен и новостей.