Золотой Век

Слева виднелись процедуры, подавляющие невольные мысли, процедуры, создающие личностей без усталости, неспособных на скуку, молчаливых, честных. Очевидно, рабочие инструменты. Справа были стимуляторы наслаждений, обширный выбор наркотиков и порнографических симуляций, колебатели настроения, поддельные воспоминания, переходники для азартных игр и самооправдательные сны. Тут были отупители, онулители, искажённые архетипы и драмы из серии "Выбери себе месть".

Фаэтон с глубочайшим отвращением заметил и одуряюще-сладкие, бесплатные мыслеформы Композиций, распространяемые исключительно с целью убедить личность бросить страдания одинокой жизни и влиться в безусловную, нерассуждающую любовь масс-сознания. Они вызывали зависимость. Разумеется, ни одна Композиция не приняла бы в себя изгоя, и обещания этих грёз Йронджо выполнить не мог, но рядом продавались и прерыватели внимания — чтобы создать наваждение членства в Композиции.

Ни одного усилителя разума, расширения памяти, философского трактата, эмоционального балансировщика и вообще чего-нибудь полезного Фаэтон не нашёл. Не такими мыслями Йронджо торговал.

Без лишних слов Фаэтон выхватил шлем из рук Йронджо.

Йронджо двумя конечностями удержал запястья Фаэтона, третьей рукой держал шлем, а оставшейся сжал Фаэтону шею. Хват был жёсткий, как у тисков — сопротивления он явно не ожидал. Насекомая маска прижалась к лицу Фаэтона и ухмылялась единственно доступным выражением — жвалы раскрылись, словно насмехаясь над улыбкой.

Йронджо не догадывался, что Фаэтон был сильнее — одним движением Фаэтон отшвырнул четырёхрукого. Тот споткнулся, запутался в конечностях и упал.

Несколько сверкающих констеблей спустились пониже и, жужжа, окружили драку, подготовив иглы оглушителей.

Йронджо поднялся и пожаловался:

— На меня напали! Вы хвастаете, что Ойкумене неизвестно насилие, вот только этот дикарь совершает надо мною зверства!

Констебль ровным голосом издал:

— Закон, в определённых пределах, допускает возвращать украденное силой.

Фаэтон вмешался:

— Вот только вы и за меня не заступились!

— Его действия можно считать самообороной, к тому же у ваших поступков неясные мотивы, а Йронджо имеет весомые притязания на эту собственность.

Тут Йронджо потянулся к шлему.

Фаэтон тихо объявил:

— Собственность моя. Вмешивайтесь на свой страх и риск.

Йронджо отступил, но из его динамика пронзительно зазвучало:

— На каких основаниях ты это заявляешь? Ты всё сам раздал, прошлой ночью. Наблюдай!

Йронджо вытянул из кармана планшет, прикоснулся к поверхности и вызвал сияющую иконограмму-дракона в окружении орнамента на юридическом подъязыке. Внизу — подпись Фаэтона, образцово выведенная линейным прописным шрифтом Второй Эры.

— Ночью ты расписался под Договором. В нём говорится, что имуществом распоряжается групповая воля. Ты что, не читал? Я оставил экземпляр у тебя дома. Подписью ты передал право владения бронёй.

Фаэтон таращился на планшет. В окошке около росписи документ показывал запись ночных событий — Фаэтон, ухихикиваясь, одной рукой приобнял крылатую сильфидку, а второй тянулся световым стило к поднесённому Лестером планшету. Вокруг уже сгустились сумерки. Поверх видеофайла — нотариальное заверение времени, места и степени действительности. На заднем плане несколько людей начали срубать дом с основания. Всего этого Фаэтон не помнил, но память была смутной.

— Акт дарения недействителен на основании того, что я был опьянён.

— Опьянения и прочие добровольные изменения мыслительных способностей не считаются достаточными для отмены таких договоров. Так говорится в основном законодательстве Золотой Ойкумены.

— Паршивец! Опьянение не было добровольным!

Йронджо, убирая планшет, прогнусавил:

— Да ты просто отретушировал память, но, к счастью, записи садовых камер подтверждают мою версию. Ты немало выпил из предложенного пакета, а потом принял собственные болеутоляющие.

— Исключительно потому, что уже был пьян и не отдавал отчёт в действиях. До этого твой наёмник ужалил меня наркотиком! Это был человек с алмазными зубами и стеклянными глазами…

Посреди фразы Фаэтон понял, кто это был. Фаэтон не узнал его без стимулирующей бороды, плаща и непрозрачных шор на глазах.

— Ты приказал Лестеру меня отравить, от страха, что я, используя нанообеспечение костюма, потесню твою монополию. С самого начала ты задумал меня обокрасть!

Йронджо ответил ещё гнусавее:

— Не докажешь.

— Спятил? Мы граждане Ойкумены! Как ты вообще ожидал преуспеть? Тут только крикни — слетится сотня констеблей! Давай, проведём ноэтиескую проверку — она покажет, что ты на самом деле задумывал!

— Давай, отправляй констеблям жалобу. Только ты не решишься. Костебли каждый раз такое с новичками Погоста проделывают. Выжидают, пока новичок не получит убытка от наших действий, и, пока он ещё не знает местного уклада, вмешиваются и сеют разлад. Поощряют неверность. Раскалывают нас. Да, жалобу примут охотно — Наставники именно для этого и держат полицию на Погосте.

— Зачем?