Золотой век. Книги 1 - 3

Когда я признался, они долго смеялись надо мной, потом посоветовали выманить у патрона деньги и посетить веселое заведение. Они объяснили, что в Риме полным полно красавиц, которых ничуть не испугает моя физиономия. Они только и жаждут наградить меня любовью, их интересует, что у меня в кошельке, а не на роже. Их можно найти где угодно — в порту, в окружающих лесах, даже на кладбище — эти самые дешевые. Кто бы мог подумать, что столица мира буквально забита цветочницами, предлагающими цветы и себя, булочницами, торгующими хлебом и женской сладостью — и то, и то вразнос, — лотошницами, флейтистками, циркачками. Мои новые наставники предложили проводить меня туда, где со мной будут обращаться как с писанным красавцем, где всякое мое желание будет исполняться незамедлительно и, если мне, например, по сердцу гимны, воспевающие мою несравненную красоту, найдется толпа желающих исполнить гимн. Там я смогу выбрать любую красавицу и поступить с ней так, как мне заблагорассудится. Я не поверил, и они отвели меня в лупанарий.

Он усмехнулся, потом добавил.

— Забавно звучит — Лупа отправился в лупанарий.

— Да, — согласился Ларций, — звучит забавно.

Волусия засмеялась, заплакала. Все трое почувствовали себя свободней, раскованней.

Меду тем Лупа продолжил.

— Там мне приглянулась молоденькая девица. Я всегда был робок с девицами, даже на родине, разве что на весеннем празднике или на празднике урожая, однако Павлин сразу заметил мой интерес. Он тут же поговорил с красоткой, и Эвридика убедительно доказала, что в таком деле, как любовь, уродство не помеха. Поверьте, она говорила искренне, и я растаял. Она объяснила, стоит показать любому римскому гражданину золотой аурелий, и он вмиг забудет, что у меня отсутствует нос, нет уха и я клеймен паскудной надписью. Кстати, надпись я скоро выведу — Порфирий нашел мне умелого врача который обещал особым образом наложить швы на лоб, а после заживления наклеить поверх швов особого рода пластырь, который скроет клеймо.

— Да, — подтвердил Ларций, — в Риме есть такие искусники. Жалко, ухо и нос они тебе пришить не смогут.

— Насмешничаешь, префект, а того не ведаешь, что не ради тебя, а только ради госпожи, — он кивком указал на Волусию, — я решился прийти к тебе. Впрочем, зачем врать. О госпоже я подумал в последнюю очередь.

Прежде всего, я, Порфирий и Павлин заботимся о себе.

Живем мы безбедно, Регул мне ни в чем не отказывает, я пою его особыми настоями из трав, они придают силы слепцу, мне радостно делиться с компаньонами. Всех приблудных просителей мы отвадили с помощью бегающих по парку молосских псов. Если к нам наведается благородный, ему вежливо сообщат, что хозяин отдыхает и просил себя не беспокоить. У меня обнаружился редкий дар, я могу подделать любой голос. Не отличишь.

Все шло хорошо до той ночи, пока к Регулу не попытался проникнуть странный незнакомец. Его едва не загрызли собаки, однако тот проявил необычайную прыть и зарезал двух псов. Долговязый Порфирий со слугами побежал разбираться с наглецом, а когда вернулся, лица на нем не было. Он тут же бросился будить Павлина и, когда тот проснулся, вполне трагическим голосом сообщил, что этот незнакомец никто иной как Сацердата.

Я поинтересовался, кто такой Сацердата?

Они не удостоили меня ответом, принялись голосить, жаловаться, что их спокойствию и сытой жизни пришел конец. Я заставил их рассказать, что за беда посетила наш дом. Они взахлеб, трясясь от ужаса, поведали мне, кто такой Сацердата, и что случится, если разбойник сумеет добраться до хозяина. Они рассказали об убитом Крассе, о том, какая судьба ждала госпожу Волусию, когда Регул нанял Сацердату разделаться с ней. Тогда верховодил Регул. Теперь Регулу с ним не совладать. Разбойник быстро лишит его воли. Сацердата ни перед чем не остановится, чтобы захватить сто миллионов, которые есть у господина. Наша песенка спета. Они готовы были голосить да утра, пока я не вынудил их взять себя в руки и подумать, как нам спастись от этого разбойника? Первым сообразил Павлин. Не зря он все это время дергал свою бородавку. Корнелий Лонг, заявил он, единственный, кто в силах справиться с Сацердатой. Только префект гвардейской конницы, лицо, близкое к императору, может защитить их от этого бандита. Они начали упрашивать меня забыть все, что со мной случилось, и как можно быстрее предупредить тебя, что в городе появился Сацердата. Знаешь, мне нелегко далось согласие, но я вспомнил, что ты сохранил мне жизнь. Я вспомнил о госпоже Волусии. Она отнеслась ко мне по — доброму. Я задумался, зачем ей страдать? Вот почему я здесь. А где Эвтерм? Это правда, что его жестоко избили и отправили в Тарквинии?

— Правда, Лупа, — подтвердила Волусия. — Но он скоро он вернется, не так ли, Ларций?

Ларций ответил не сразу. После долгой паузы кивнул.