Золотой век. Книги 1 - 3

— Понимаешь, Эвтерм, мне не дает покоя, почему Регул и, возможно, Сацердата, так липнут ко мне. Теперь, когда я на коне, о каком завещании дома, о каком денежном легате может идти речь? Они же не безумцы, далеко не безумцы. Чем питается их месть, какой — такой интерес толкает их?

Отыщи причину, Эвтерм?

Часть II. Укротитель Дакии

Одинаковых расходов требует и старательная и небрежная организация войска, и великая польза не только для настоящего времени, но и для будущих веков, если предусмотрительностью твоего величества, о, император, будет восстановлен крепкий порядок в военном деле и исправлены ошибки твоих предшественников.

Флавий Вегеций Ренат

Древние греки придерживались мнения, что если камень, побывавший во рту собаки, окунуть в вино, то это вызовет ссору между людьми, которые его выпьют.

Джеймс Джордж Фрейзер «Золотая ветвь»

Глава 1

Гонец прибыл заполночь. С кромки крепостного рва окликнул часовых. Пока к башне не примчался начальник стражи, те долго и дотошно выясняли, что за гонец, зачем прискакал в столицу. Начальник не церемонился, с ходу наслал проклятья на головы караульных и приказал отворять ворота.

Всадник терпеливо ждал, пока опускавшийся мостик перекроет ограничивающий крепость ров, затем с места послал коня в галоп и на ходу с размаху врезал одному из караульных плетью. Угодил по шлему. Молоденький Лупа на ночь отстегнул ремешок, и доспех свалился наземь. Юноша бросился вслед, погрозил кулаком. Меч обнажить не решился. Стоит блеснуть клинку, как всадник тотчас вернется, назначит поединок, еще и от сотенного достанется. Лупа храбро выругался, вернулся, поднял шлем. Сколько он натерпелся от этого римского горшка! Шлем был великоват, крашеная щетина, которую римляне зачем‑то всовывали в гребень, пересекавший доспех от уха до уха, давным — давно выпала, товарищи по сотне то и дело посмеиваются — держись, Траян, сам Лупа на тебя идет.

В ту пору, когда Лупа ребенком прыгал возле колен матери, отец часто брал его с собой в Виминаций. Там насмотрелся на римских центурионов — у этих щетина стояла торчком, окрашена ровно, в яркий алый цвет. Ходили, красовались!.. Как они, изверги, крепят щетину в гребне?! Как окрашивают? Сколько Лупа не пробовал, все равно вываливается. Лет пятнадцать назад, когда войско Децебала переправилось через Данувий возле Экса — тогда даки под орех разделали два римских легиона — его отец Амброзон вытряхнул из этого шлема голову убитого им центуриона. Голову отпихнул ногой, а шлем привез на родину. Если бы не слово, данное отцу, побратиму Децебала (они были из одного выводка), непременно идти в бой в шлеме, Лупа давно поменял бы этот металлический колпак на привычную войлочную шапку. Чем она хуже — легка, удобна, меч не берет. Зимой в ней тепло, можно спать на голой земле. Он так и сказал отцу — зачем мне этот котелок? Децебал позвал меня кашу в нем варить? Отец выслушал сына, потом коротко распорядился — нести службу в личной дружине царя будешь только в римском шлеме! Не вздумай ослушаться. Узнаю, приеду или дам весточку царю, он тебя собственноручно выпорет, ясно? Потом, после паузы пояснил — твой войлок хорош против мечей, против холода, а вот против дротика, стрелы или римского шита с умбоном ¹⁴ — дерьмо. Да и от копья в шапке не спасешься. Понял? К тому же в шлеме тебя быстрее заметит Децебал. Он должен видеть, чей ты сын.

Теперь, вспомнив о том разговоре, Лупа заочно передразнил отца, состроил ему рожу — зато против плетки войлочная шапка лучше. Он едва успел приладить шлем на голову, как на наблюдательной башне во дворце царя Децебала вспыхнул яркий огонь. Хворост не жалели.

Начальник караула на мгновение замер, затем на одном дыхании выговорил.

— Все, волки, началось!

Забегали потом, когда прошло первое оцепенение. Никто словом не обмолвился. Десятник Буридав, невысокий, крепкий с длинющими, ниже подбородка, вислыми усами, голова лысая, с редким венчиком, — одним словам, в годах волк, — выхватил факел из держака, укрепленного в стене, и бросился к башне. Там, на верхней площадке сунул его в кучу хвороста. Следом и на других башнях загорелись костры.

Их было видно издалека.

К утру в стране узнали — случилось страшное. Траян начал переправу через Данувий.

Доставленные гонцом известия были неутешительны. Царь даков и гетов¹⁵ Децебал внимательно выслушал вестника, заставил несколько раз повторить кое — какие места заученного наизусть послания. Наконец отослал гонца, некоторое время сидел в тронном зале, привыкал к услышанному. Затем поднялся на верхнюю площадку наблюдательной башни, чтобы еще раз обдумать и оценить детали послания. Находившихся на башне воинов, бросавших хворост в костер, отослал, заявив при этом: «Достаточно, братья. Дакия уже знает». Сопровождавших его советников тоже отослал.