Золотой век

Немного прошло времени, как у Михайлы от тысяч остались одни сотни, а от сотен одни рубли.

Богатая, доходная деревня продана и прожита.

И Михайло, очутившись без денег, на деревенской кляче, поехал в Питер искать счастья.

Своего приятеля Гришу Потемкина он давно потерял из виду и в течение многих лет с ним не переписывался и не знал, что с Потемкиным и где он находится.

В Питере Волков не застал Потемкина и пробыл там немного. Этот город ему пришелся не по нраву. Он уехал в Киев, но и там не ужился, и снова приехал в Петербург, промышляя средства к жизни разными «темными делами», обманывая и обыгрывая простачков.

Знакомство водил он с такими же людьми, как и он сам, не брезговал вести дружбу и с камердинерами важных министров, а также и с придворными лакеями.

От них узнавал Волков важные новости, что делается у министров и у придворных вельмож, а также и в самом дворце.

До Волкова стали доходить слухи, что его бывший приятель Григорий Потемкин обратил на себя внимание императрицы, находился уже в генеральских чинах.

— Ах, пес!.. Ну, Гришка! Да он и в самом деле, может, будет министром!.. Каков!.. А все же к нему на поклон я не пойду и выпрашивать помощи не стану, — так думал Волков про своего товарища по университету.

Но когда безденежье стало его порядочно донимать и жить ему положительно было нечем и не на что — тогда его стало тянуть к Потемкину.

К тому же до Волкова дошли слухи, что князь Петр Михайлович Голицын перешел дорогу Потемкину… Потемкина стали забывать…

Князь-богатырь стал входить в фавор.

— Вот и случай мне представился… Теперь я пойду к Гришке Потемкину и предложу ему свои услуги убрать с его дороги князя Голицына… И за сие трудное дело сдеру с Потемкина здоровый куш… Ради презренного металла теперь я ни перед чем не остановлюсь!.. На все пойду… Голод не свой брат, заставит делать то, чего и не хочешь…

И вот к генералу Потемкину, как снег на голову, свалился его старый приятель Михайло Волков.

X

— У меня с князьком свои расчеты есть, давнишние! — залпом осушив несколько чарок вина и набив рот закускою, проговорил Михаил Волков, обращаясь к Григорию Александровичу Потемкину.

— У тебя? Счеты с князем? — удивился тот.

— Да. Чему дивуешься?

— Странно.

— И ничего нет странного.

— Какие же у тебя с ним счеты?

— Думаю, что для тебя это, ваше превосходительство, все равно, и знать тебе нечего.

— Верно. Я в том не имею никакой нужды. Но только ты мне должен сказать, каким родом ты можешь освободить меня от ненавистного князя, или, как ты говоришь, убрать его с дороги? — пристально посматривая на Волкова, спросил у него Потемкин.

— Я думаю, тебе все равно, как бы я ни убрал.

— Ну нет. Ты должен сказать!

— Даже «должен»? Вот как! А если я не скажу?

— Тогда я посоветую тебе убраться от меня.

— Вперед давай сторгуемся, мой старый приятель, ваше превосходительство. Ведь дешево я не возьму.

— А я дорого не дам.

— Ну это ты врешь, ваше превосходительство.

— Послушай, Волков! Перемени свой тон, мне это не по нраву.

— Скажите, какие нежности! А помнишь былое время в Москве, когда у тебя в карманах посвистывало. Кажись, в ту пору мой тон тебе по нраву приходился, а больше того мои деньги.

— Никак ты попрекать меня задумал? Все, что я взял у тебя, я с лихвою готов отдать, — хмуря брови, проговорил Потемкин.

— Потрудитесь, ваше превосходительство, я сильно обнищал. Судьба переменчива. Когда-то я был чуть не Крез, а ты голяк, в теперь вышло наоборот.

— Сколько тебе?

— Странный вопрос. Давай больше.

— Сто будет?

— До большей получки хватит.

— А ты надеешься на большую получку, Волков?

— Надеюсь, ваше превосходительство.

— С кого же ты ее получишь?

— Слушай, Григорий! Оставь, говорю, со мною комедию ломать. Говори, что дашь, что заплатишь, и князька я уберу с твой дороги.

— Пять тысяч. Довольно?

— Дешево покупаешь, ваше превосходительство. Пятьдесят тысяч и меньше ни копейки.

— Да ты с ума сошел! У меня таких денег никогда и не бывает.

— Поройся, может и больше найдешь.

— Ты, Волков, дело говори. Таких денег я тебе не дам.

— И не надо. Пожалеешь десятки тысяч, упустишь миллионы.

— А если я тебе дам, что ты просишь, ты избавишь меня навсегда от моего ворога? — кладя руку на плечо Волкова, тихо спросил у него Потемкин.

— Навсегда. На веки вечные.

— Как, каким способом, ты мне скажешь?

— Отчего не сказать, скажу, когда сторгуемся.

— Может, ты думаешь князя на дуэль вызвать?

— Это князя-то, Петра Михайловича, на дуэль? Ну нет, ваше превосходительство, мне жизнь моя еще не надоела. В стрельбе князь не уступит самому Вильгельму Теллю, а шпагой владеет даже лучше его, в десяти местах насквозь меня проденет. С князем Голицыным на дуэль выйти, надо наперед себе отходную прочитать.

— Если не на дуэль, то как же?

— Вперед сторгуемся, а там скажу.

Долго еще промотавшийся дворянин Михайло Волков находился в гостях у Потемкина и, запершись в кабинете с хозяином, имел совещание.

И с веселым лицом, и с полным карманом денег, оставил квартиру будущего всесильного вельможи.

XI