Золотой венец Трои. Сокровище князей Радзивиллов

– Знаешь, Софониба, а я бы не отказалась выйти замуж за Ганнибала. А что, отличный супруг, известный и богатый! В Карфагене он появляется всего раз в несколько лет. Проведет тут зиму, подлечит раны, получит денег на войну от сената – и опять уезжает к своему войску. Уж пару-то месяцев и самого противного мужа можно потерпеть! Зато потом… – Басса, закатив глаза, счастливо улыбается, отчего на ее щеках появляются симпатичные ямочки. – Представляешь, как это здорово – быть женой такого славного полководца! Наверное, его дом – настоящий дворец, где потолок отделан серебром, а вся мебель – из эбенового дерева. Но, конечно, дело не только в том, что жила бы я хорошо и иных забот не знала, кроме как рабам приказания отдавать. Ганнибал – настоящий воин! Да перед ним весь Рим трепещет! Если бы только он взял меня в жены, уж я бы не посмотрела, что Ганнибал старый и на один глаз слепой. Я, может, его даже и полюбила бы за то, что он воюет с Римом. А когда он победит – провезет свою возлюбленную жену по побежденным улицам, и я плюну из роскошных носилок прямо на ворота дома своих бывших хозяев и…

Увлекшись своими мечтаниями, Басса уколола иголкой палец. И сразу же отвела ладонь от вышивки, стараясь, чтобы даже одна-единственная капелька крови не появилась на красивом покрывале.

Покрывало расшито золотом, в его центре готовится к прыжку сильный мускулистый леопард – его еще надо вышить. Уже можно угадать контур сжавшегося в комок тела прекрасного животного. Немало дней пришлось ей провести, склонившись с иголкой в руках, над этим роскошным убранством для ложа. А сколько еще предстоит работы…

– А разве ты помнишь своих римских хозяев? – удивилась Софониба, прищурившись.

Вышивка, разложенная на полу, была огромной, она выполнялась сразу с двух сторон – и самой Софонибой, и ее рабыней Бассой. Сбиться при счете стежков хозяйке не хотелось, но поболтать ведь тоже интересно! Поэтому ей приходилось быть очень внимательной.

Закончив вышивать ногу грациозного животного, девушка продолжила:

– Мне кажется, отец привез тебя к нам в дом, когда ты еще была совсем маленькой, еще меньше меня. Мы ведь выросли вместе.

– Да! Но я все равно помню, как мою маму пристегивали ремнями к огромному жернову. Вместе с другими рабынями она вращала мельницу. Обессилевших женщин часто наказывали. Маму хлестали плетью по обнаженной спине, и от каждого удара оставался кровавый след. Нам удалось сбежать во время Сатурналий. В Риме есть такой праздник, когда рабы якобы становятся господами… на короткое время. Наши хозяева, конечно, и не думали нам прислуживать в эти праздничные дни. Но по крайней мере работать сверх сил не заставляли: заняты были только рабы, служившие в доме. Мама схватила меня и сбежала. Она, наверное, бросилась в порт, где нам удалось забиться в трюм какого-то корабля. Маму убила жажда. У нас были с собой сочные плоды, но мама все отдала мне. Потом, помню, меня еще несколько раз продавали, уже в Карфагене…

– Я рада, что отец купил тебя. – Софониба протянула рабыне кусочек ткани, чтобы та перевязала палец: кровь никак не унималась, стекала на мраморный пол. – Стала ты мне ближе, чем родная сестра. А про Ганнибала как жениха мой тебе совет – даже и не думай!

Басса грустно вздохнула, нахмурила темные брови:

– Да я и не думаю! Знатный карфагенянин никогда не женится на рабыне. Но я и наложницей его не отказалась бы стать.

– У Ганнибала нет наложниц.

– Почему?

Софониба пожала плечами, отчего ее светлые волосы, волной рассыпавшиеся по плечам, пришли в легкий беспорядок.

– Наверное, потому, что к его услугам все женщины из тех стран, по которым проходит наше войско. А еще отец мне рассказывал, что Ганнибала не интересует ничего, кроме войны. Он ест совсем мало – только для того, чтобы утолить голод. Он спит на земле, укрывшись плащом, будто простой солдат. Какой дворец, Басса? Война – вот его дворец, боевые слоны – вот его женщины. Говорят, что, едва лишь ему минуло девять лет, как его отец, Гамилькар Барка, начал брать сына с собой в походы в Испанию. Заставил его поклясться, что Ганнибал всю жизнь будет ненавидеть Рим и все силы положит на покорение знатного города. Привел его в храм, опустил ручку сына на внутренности жертвенных животных, возложенные на алтарь, и потребовал клятвы…

– Я понимаю, почему я ненавижу Рим. Но разве отец Ганнибала был рабом? Мне кажется, только рабы, побывавшие в Риме, могут так ненавидеть римлян! Нет хуже хозяев! В Карфагене, может, только раз в год распнут беглого раба. А весь Рим просто окружен крестами!

Софониба покачала головой: