Золотой воин

– Я так и знал! Узнаю хватку старого Нуха Земаниса! Что ж, Питер, должен сказать, что мы с партнером блюли твои интересы, как могли, и хотя былого расцвета состояния достигнуть не смогли, но зато ничего не приуменьшили!

Секретарь кашлянул, и Нарстад резко обернулся, как будто его уличили в нечестном поступке.

– Знаешь, Питер, то, что ты вернулся, для нас большая радость. Я сегодня же извещу партнера, и мы примемся за подготовку документов для введения тебя в законное наследство. Работы там много, ведь перечень активов твоего дяди огромен, там ведь… – Нарстад перешел на заговорщицкий шепот, – целые миллионы дукатов…

– Я помню, мэтр, – сказал Питер.

– М-да, – Нарстад вздохнул. – Ну а где же ты остановился?

– В «Золотой лилии».

– О, отличный выбор, видно, что вы не бедствуете! Ну что же…

Секретарь снова кашлянул.

– Ну что же, пока возвращайтесь в апартаменты или погуляйте по городу – у нас здесь большие изменения, вон стену надстроили…

– Да, я видел.

– А мы начнем работу прямо сегодня и станем извещать тебя о том, что уже удалось сделать.

– Спасибо, мэтр Нарстад. Я был уверен в вашей честности. Разумеется, ваш процент не будет забыт и банк получит сполна за все время управления имуществом Нуха Земаниса.

– Благодарю, Питер, ты такой же, как твой дядя… Такой же… – Нарстад шмыгнул носом и вздохнул.

83

Едва за Питером и его товарищами закрылась дверь, Нарстад подкрался к ней на мысочках и приник к дереву ухом. Постоял так с полминуты, потом распрямился и, переведя дух, сказал:

– Ушли…

– Это правда, что он сказал, мэтр Нарстад? – спросил секретарь.

– Ты о чем это, прохиндей? Да я тебя… без суда и следствия!..

Нарстад подбежал к бюро и схватил секретаря за перепачканный чернилами нос.

– У-у-у-йя-я! Польно, бэтр! Очеть польно!

Нарстад с рычанием оттаскал секретаря за нос, потом отпустил и стал вытирать руку о платок.

– Бегом к Хикле, лоботряс! Одна нога здесь, другая – там!

– Понял! – ответил секретарь и обежал бюро с другой стороны, чтобы Нарстад больше не дрался.

– Скажешь – дело особой важности и чтобы… немедленно! – От ярости и волнения Нарстад задыхался. – Чтобы… ни полслова об услышанном… ни ему, ни кому другому!

– Уже бегу, мэтр! – воскликнул секретарь и поспешил к двери, увидев, что Нарстад потянулся за тяжелой тростью. Случалось, мэтр прохаживался ею по ребрам работника, если тот сажал кляксу.

К тому моменту, когда Нарстад добрался до трости, секретаря уже не было, и банкир выскочил в коридор, чтобы выместить досаду на ком-то еще.

– Фистерн, Барт! Ну-ка идите сюда, дармоеды! Это так-то вы службу несете, воплощения уродства?!

– Мы не виноваты, хозяин! Мы не виноваты!

– Не сметь убегать, оба ко мне! Ко мне, я сказал!

К тому времени, когда Ральф Хикле прибыл на возчике к конторе, Нарстад уже сидел за своим столом, обложившись документами.

– Что за спешка, почему у Торбуля синий нос, ты опять оттаскал его?

– Где ты шляешься, почему все неприятности узнаю я один, в то время как ты дома булочки с молоком кушаешь?

– Да что такое, Август, ты сам не свой, а от Торбуля я ничего не добился…

Хикле остановился возле стола, где работал с делами, провел по столешнице пальцем и остался доволен – пыли не было.

– Ну, что случилось, говори, гринвальдские менялы опять обесценили серебро? – не без иронии спросил Хикле, садясь на стул. – Граф Перьони раздобыл денег на выкуп всех трех имений?

– Питер Фонтен вернулся… – безжизненным голосом произнес Нарстад.

– Как вернулся? Живой? – спросил Хикле, снимая вышитую речным жемчугом шапочку.

– Живой и невредимый. Повзрослевший, с мечом и кинжалом на поясе.

– Да откуда ты узнал? Небось враки какие-нибудь! – отмахнулся Хикле. Его партнер паниковал по любому поводу и видел беду и разорение там, где можно было обойтись убытком в горсть серебра.

– Я видел его собственными глазами, когда он нанес мне визит в компании двух друзей! Они были здесь менее часу назад, понимаешь?! – закричал Нарстад, срываясь на визг.

– Ты… Надеюсь, ты сделал вид, что не узнал его и понятия не имеешь, кто этот интриган и жулик? – спросил Хикле, поднимаясь из-за стола.

– Я пытался, Ральф, я пытался сыграть дурачка, но он сказал: здравствуйте, я Питер Фонтен, хотите, я опишу подробности своего последнего визита к вам. Я помню, как мы пили чай в башенке! Что прикажешь делать в таком случае? Говорить, что не было такого? Так он еще и не такого порассказать может, мальчик был первым учеником в малкуде. Талантливый, наблюдательный, отличная память! А если он в суд, а?

– Перестань орать!

Хикле вышел из-за стола и начал нервно расхаживать по конторе.

– Что он рассказал, что с ним было?

– Говорит, дядю обезглавили…

– Ну, хоть тут мы не ошиблись. Как выглядит?

– Как выглядит – обыкновенно, ему ведь сейчас девятнадцать или что-то вроде того. Подрос изрядно, стал шире в плечах… На лице – шрамы.

– Шрамы? Значит, приходилось ему не сладко. Наверное, испробовал неволи.

– Да, так он сам сказал.

– Кто с ним был?