Золотой выкуп

— Перестала, лежи спокойно, братишка. Уже стемнело, мы теперь что-нибудь придумаем.

— Намаз-ака, вы не знаете, как я вас любил, и вообще людей, всегда хотел сделать для них что-нибудь доброе, хорошее… Зачем мы пришли в этот мир, если не добро творить…

— Помолчи, я тебя прошу, — нагнулся над ним Намаз. — Тебе надо поберечь силы.

— Намаз-ака, если со мной что случится, ну, сами понимаете… Прошу вас, станьте отцом Анархан… Чтоб из-за меня не осталась она одна. Так и не удался наш той, какая жалость…

— Будет еще твоя свадьба, Шернияз, будет. Крепись, дорогой, крепись, мы выберемся отсюда.

— Намаз-ака, если…

— Не плачь, братишка, говорю же, силы зря расходуешь.

— Передадите Анархан вот это… кольцо, сам хотел в невестином углу ей на палец надеть… Бедняжка, одна-одинешенька теперь останется на всем белом свете, сирота она… Найдите ей достойного парня, будьте отцом… Так и не справили мы свадьбу…

Голова Шернияза бессильно повисла, кажется, он опять потерял сознание. Что же делать? Что предпринять, чтобы выбраться отсюда с раненым товарищем? Нет, он, Намаз, должен спастись, он не может погибнуть: что станется с товарищами, попавшими в плен, коли он погибнет?! Да, да, он должен спастись, любой ценой, как бы ни было трудно. Спастись, чтобы спасти товарищей!

Намаз почувствовал какую-то легкость в теле, прилив силы: он подполз к двери, заглянул в щель. Нет, он ошибался, темнота еще не наступила. Он различил чью-то фигуру, наискосок пересекавшую двор. Кажется, Закир-бобо, да, да, он самый! Несет охапку клевера, вроде на улицу направляется…

Мозг Намаза неожиданно озарила яркая мысль, от которой тело его захлестнули радость и надежда.

— Закир-бобо! — тихо окликнул он, припав к щели между створками двери сарая.

Старик, по-видимому, предчувствовал, куда мог перебраться Намаз: он резко свернул с пути, чтобы пройти мимо двери, за которой находился джигит.

— Ты живой, сынок?

— Войдите сюда, — попросил Намаз, а когда старик юркнул в дверь, поблагодарил: — Спасибо, отец. Куда несете клевер?

— Велели накормить своих коней, грабители!

— А сами что делают?

— Ужинать сели.

— Раздевайтесь быстренько, раздевайтесь!

Бобо сразу догадался, что замыслил Намаз: принялся поспешно скидывать свою одежду. Намаз надел чарыки старика, натянул его чапан в мелкий цветочек, напялил на голову, низко надвинув на глаза, лохматую заячью шапку. Поднял охапку клевера, стараясь держать ее повыше, ближе к лицу.

— Я могу оставить Шернияза у вас?

— Да поможет тебе аллах, палван. — На глаза старика навернулись слезы. — За друга своего можешь не беспокоиться.

Намаз выбрался наружу, по-старчески выгнув спину, держа охапку клевера возле самого лица, и шаркающими шагами направился к коням. Казаки и нукеры, рассевшись втроем, вчетвером на постланных прямо на земле паласах, были заняты едой и не обращали никакого внимания на старика, несущего корм коням. Подалее от всех, в кругу равных себе по положению, сидел Мирза Хамид. Рядышком стоял его конь, привязанный к старому тутовому дереву. Корма ему еще не задавали: перед ним было пусто.

— Хаким, сынок, не напоить ли вашего коня? — обратился к Мирзе Хамиду «старик» с полупоклоном.

Мирза Хамид поднял голову и тотчас узнал Намаза: то, что жевал, так и осталось у него во рту. Глаза его встретились с глазами Намаза. На миг Мирзе Хамиду даже показалось, что из-за охапки клевера на него уставились не человечьи глаза, а сдвоенное дуло ружья, несущее смерть… Почему он не кричит: «Ловите Намаза, вот он!»? Должен же был закричать, ведь как раз настала пора отомстить за страх и унижения?! Ведь из-за него, этого Намаза, он, Мирза Хамид, потерял положение, лишился должности! Ведь сколько ночей не спал, скрипя зубами, мечтал, как отомстит этому разбойнику, своими же руками удушит его! Что ж теперь? Почему он молчит?!

«Что мешает мне закричать?» — подумал опять бывший управитель с тоской и вместо того, чтобы позвать на помощь, сказал:

— Напоите, дедушка, напоите…

Мирза Хамид видел, как «старик» вел его коня, прикрывая лицо охапкой клевера, мимо нукеров, потом, осторожно загнав его в воду, сел верхом, а Мирза Хамид все молчал…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. «НЕ ПРИБЛИЖАЙТЕСЬ КО МНЕ…»

Перебравшись на другой берег Кыпчакарыка, Намаз еще раз оглянулся. Погони не было. Странно, почему они все до сих пор не всполошились? Чудеса, да и только!..

Намаз мчался, нахлестывая коня, мимо полей, с которых уже был убран урожай, по одному ему известным тропкам. Он решил заехать в Маргилантепу, повидаться с женой, а если удастся, то и забрать ее. Насиба беременна, не сегодня завтра должна родить. Нужно увезти ее подальше, упрятать где-нибудь в более безопасном месте. Не то, если нападут на след, не посмотрят, что женщина, бросят за решетку. И Насиба небось сама не своя, коли прослышала о вчерашних событиях в Кушкургане.

Поздно вечером, оставив коня в поле, Намаз через дворы пробрался к дому Акрамкула. В окнах света не было, видно, легли уже спать. Навстречу с лаем бросилась собака. С крыши, из-за сложенных снопов клевера, раздался голос:

— Алапар, назад!