Золотой выкуп

— Капитан сломал ногу. Только что был у него. Теперь держись, он жаждет поймать тебя и набить шкуру соломой. — Сергей-Табиб опять громко расхохотался. — Если поймает, конечно, такого батыра! Ну, молодец, палван, я радуюсь, не нарадуюсь на тебя!

— Э, дядя Сережа, гордиться пока нечем. Вы же знаете, что я бегаю от них, как мышь от кошки.

— Нет! — вскочил с места, легонько хлопнув в ладоши, Сергей-Табиб. — Не спорь со мной: задал ты им хорошенько! Главное, у бедняков теперь другое настроение. Они совсем было потеряли надежду на какое-либо облегчение, не знали, от кого ждать помощи. Ты теперь должен быть осторожнее, понимаешь, палван? Теперь ты принадлежишь не себе, а людям. И еще одно: ты же обещал больше не появляться у меня, что тебя опять привело? Или приехал похвастаться своими рыжими волосами? Если так, кому нужно твое копеечное геройство?

— Это последний раз… — виновато проговорил Намаз.

— «Последний раз»! — передразнил Сергей-Табиб. — Ты уже сто раз говорил, что это в последний раз. — В голосе хозяина появились сварливые нотки, будто он отчитывал родного сына за опрометчивый поступок. Поостыв, спросил мягче: — Как твои дела, что новенького?

— Дела плохи, — вздохнул Намаз. — Около двадцати джигитов у меня безоружных. Вожу их из степи в степь, укрываю, словно цыплят от беркута. Дальше не может так продолжаться. Мы должны вооружиться, иначе нас уничтожат.

— Насчет винтовок вопрос решен.

— Правда? — У Намаза загорелись глаза.

— Сейчас позову одного человека, — проговорил Сергей-Табиб, вставая. — Ты его можешь не остерегаться, проверенный человек.

Через полчаса в дом вошел чернобородый, среднего роста, плотный человек средних лет и, сняв шапку, слегка поклонился Намазу. Это был Бондаренко Николай Николаевич, которого Сергей-Табиб устроил старостой деревни Первого Мая. Он неторопливо опустился напротив Намаза и поинтересовался:

— Ну, как дела?

— Ничего, — кратко ответил Намаз.

— Я тебя сразу узнал, парень. Ты гонял коляску Ивана. Я часто видел тебя в те времена. Можешь быть со мной откровенным, прошу тебя. Говори все, что тебе нужно. Я не предатель. — Бондаренко слегка наклонился к Намазу, и хотя в комнате кроме них, никого не было, сказал, понизив голос: — Я тоже враг того самого господина императора, против кого ты желаешь бороться. Я ярый враг его! Нас сюда пригнали плетьми и под дулами ружей из-под самой Рязани, в арестантских кандалах. Мать и отец мои погибли здесь, среди болот, поедаемые комарьем, в малярийном бреду. И сестра скончалась здесь… И я хочу мстить за них, хочу расквитаться со всеми, кто купается в роскоши. У меня хранятся двадцать винтовок. Дали их нам на тот случай, если вдруг взбунтуется местное население, чтоб, значит, мы подавили. Вот это оружие я и хочу тебе отдать, понял?

— Понять-то понял… — замялся Намаз. — Да как-то неловко получается.

— Как неловко?

— Вам же после этого несдобровать.

— А, вот ты о чем. Не беспокойся, я все обдумал. Ты просто нападешь со своими парнями на мой дом, вот и все.

— Нападу? — удивился Намаз.

— Ну да. Налетишь в ту ночь, когда я тебя извещу, свяжешь как полагается меня и жену, заткнешь рты кляпами и спокойно вывезешь все оружие с боеприпасами. Не бойся, все будет в порядке.

— Спасибо, — обрадованно произнес Намаз, — вы очень хороший человек.

— Меня можешь не хвалить, — стал надевать шапку староста, считая разговор исчерпанным. — Если нужна какая помощь, говори, не стесняйся.

— Спасибо, вы и так очень помогли нам.

— Ладно, действуй.

С уходом Бондаренко в комнату вошел Сергей-Табиб, неся шурпу в закопченной кастрюле. Поставил ее на железный круг на столе и стал разливать суп в глиняные чаши.

— Ну как, понравился тебе наш староста?

— Это бесценный человек! — воскликнул Намаз, все еще не веривший, что дело решилось так удачно.

— Он тебе еще не раз пригодится. Давай подсаживайся поближе.

Они принялись за вкусно пахнущую шурпу.

— Теперь еще одно, — проговорил Сергей-Табиб, прерывая молчание. — Ты помнишь Назара Матвеевича?

— Печника-то? Как же, мы дружили с ним!

— А армянина Сурена Дадаяна?

— Я сам привел его из «Приюта сирот» к Ивану-баю.

— Эти двое хотят присоединиться к твоему отряду.

— Правда? — обрадовался Намаз.

— Они ждут тебя сейчас в крупорушке Шакира. Приехали почистить рис хозяина. Если ты согласен, то они сейчас и уедут с тобой. С арбами своими, конечно, лошадьми да и с рисом тоже.

— Тогда я пошел, дядя Сережа! — вскочил тотчас Намаз.

— Садись, — положил руку на плечо нетерпеливого джигита Сергей-Табиб, улыбаясь. — Что ж ты, зазнался или каменносердым стал — не поздоровался со своими братишками?

— Да у меня сердце обливается кровью, дядя Сережа. Просто я думал, что так будет лучше, если они не узнают о моем приходе.

— Ишь ты, «так будет лучше», оказывается. Да знаешь ли ты, что именно эти двое несчастных сирот связывают тебя с Самаркандом и Ургутом?

— Что вы говорите? — отставил поднесенную ко рту ложку Намаз.