Золотой выстрел

Майор погладил себя ладонью по животу, подумал и сказал:

– Для вас в пределах сотни кусков. Доллары.

– Согласен, – улыбнулся Кротов. – Сроки?

– Дня три дадите?

– Сделайте одолжение. Связь?

– Оставьте ваш номер, я позвоню. Так мне удобнее.

– Вот моя визитная карточка. – Кротов протянул визитку. – Аванс?

– Я бы предпочел всю сумму сразу.

– Логично. Значит, в среду ожидаю вашего звонка?

– Если ничего не изменится, да, – растянул губы в улыбке Майор.

– А что у вас может случиться! – обратил лицо к небу Кротов.

– Ну мало ли! – философски хмыкнул Майор. – Желаю здравствовать.

Они пожали друг другу руки, и Майор прямиком через рощу пошел к проходной воинской части. А Кротов сел в машину, посмотрел на скучающего Гришу и сказал:

– Меняй профессию. Он больше с тобой работать не будет.

– Это почему? – окрысился вдруг Гриша.

– Сам сказал. Ненадежный ты человек. Наркоши – они все ненадежные.

– А при чем здесь наркотики? Я что, подвел когда-нибудь?

– Пока, может, и нет, но подведешь. Обязательно. И тогда тебе, дружок, хана. Часа не проживешь. Я знаю, можешь мне поверить. Так что бросай. Ищи себе другое дело. Могу, кстати, посодействовать.

– А на хрена? Я и сам могу.

– Валяй, но учти, влипнешь, никто тебя выручать не будет. Я все сказал, поехали.

И он тронул машину…

Гришу он высадил в районе Сокольников, дал ему пару сотенных купюр и сказал, что за такую работу и этого много. Гриша попробовал было побазарить, что мало, обещано больше, но Кротов не стал с ним разговаривать, просто закрыл дверцу и уехал. Дальше с Гришей будет все просто: вечером он ввяжется в драку, его заметут и будет он трое суток загорать в обезьяннике, где переживет жесточайшую ломку, после чего приехавшие врачи заберут его в наркодиспансер…

«Мерседес» Кротова догнала «девятка», посигналила фарами и приткнулась сзади к бортику. В салон к Кротову пересел Филя.

– Отлично получилось, – радостно сказал он. – И запись что надо, и на пленке вы будете вот так здорово смотреться. Сплошное, понимаешь, удовольствие, когда друзья-однокашники встречаются!

– К великому сожалению, ты, Филипп, недалек от истины… Только тут сплошной, как ты заметил, террариум. А изнанка славы – это ее издержки…

– Не понял.

– Да это я себе.

Глава 11. ПРЕЗЕНТАЦИЯ

С какого– то мгновения Сергею Николаевичу Светличному показалось, что жизнь его вдруг сорвалась с привычной резьбы и стала как бы неуправляемой. Это ощущение было очень неприятным, поскольку он во всем предпочитал размеренность и порядок. От которых в немалой степени зависела его собственная жизнь.

Он стал думать, с чего началось, и понял, что никому ничего нельзя передоверять, ибо в этом и таится главная опасность. Следовательно, в «срыве резьбы» виноват был в первую голову он сам. Вывод хоть и неутешительный, зато понятный.

И первым в этой череде неприятностей стал рыжий механик, за что его пришлось убрать. А это лишние следы. Правда, Светличный был уверен, что дура-девка не запомнила его. Это обстоятельство, точнее, его уверенность, спасли ее. Поскольку в противном случае надо было бы убрать всех, находившихся в квартире. Конечно, не исключен шум, а что поделаешь!

Но с механиком он разобрался быстро, даже не испытывая при этом какой-то душевной тяжести. Тем более что впереди уже отчетливо маячило Лазурное побережье с его остролистыми агавами, пальмами и соснами-пиниями.

Однако поздний субботний звонок из Подмосковья сюда, в Питер, немедленно спутал ему все карты.

Если б он не знал дядю Витю, то решил бы, что это чья-то ловкая провокация. Но в голосе старика он услышал настоящую панику. Какие-то крутые накатили, фотографию костылей в нос ткнули и потребовали, чтобы дед такие же сделал. Нет, не верю!

И никакие это, скорее всего, не крутые, даже если и хорошо работали под них, а в лучшем случае – ментовка. А фотик – это, возможно, просто ориентировка, которую разослали по отделениям милиции для проверки: вдруг кто клюнет!

Если старик послушался его и уехал, то пока за его жизнь можно не волноваться. Как и за свою собственную. Пропал – и с концами. Кстати, скорее всего, так и придется поступить, то есть полностью обрубить концы. Жаль, отличный был мастер.

Сергей поймал себя на том, что сказал о дяде Вите «был». Ну что ж, значит, не судьба…

А если взять за основу худший вариант? И были у старика не крутые и не ментовка, а ребятки из органов безопасности? Ведь сидел однажды старик, и там очень хорошо знают за что. А «винторез» даже по телевидению засветили. Чего им стоит в такой ситуации расколоть испуганного пожилого человека! Этого Сергею объяснять не стоило: сам все прошел, на собственной шкуре испытал – во время учебы. Да и на практике тоже. Тогда дело гиблое, и со стариком надо прочно завязывать. И с Подмосковьем тоже.

Так что же делать? На что решиться? Пока на это не ответишь, нельзя предпринимать никаких следующих шагов. Это что же, отказаться, значит, от своей работы? Да кто ж такое позволит? Теперь и на краю света достанут, не они, так свои…