Золотопряды

Жены Персии и Мидии всей
И все хозяйки Шушана-столицы!
Собирайтесь ко мне поскорей,
Хочу с вами поделиться:

Послушайте-ка приказ

Моего безбожника-супруга.
Мало того, что он дурак,
Он к тому же и горький пьянчуга.

Тут Мемухон, вспыхнув от гнева, делает широченный шаг вперед и такой же назад, и из уст его так и сыплются рифмы (его собственного сочинения):

Вот так бездельница!
Ну и язычок!
Что с ней канителиться?
Какой в этом прок?

Кабы я не боялся

Царя прогневить,
Я бы распорядился
Царице голову отрубить.

На сцену выходит царь Артаксеркс (Мойше Колобок). В руке у него длинный посох, оклеенный золотой бумагой.

По мне, хоть друг друга
Вешайте, казните,
Только вина мне
Скорей принесите.
Что вы, министры, невеселы?
Что носы повесили?
Наливайте сполна
В стаканы вина!
До зари будем пить)
Будем весело жить!

И вся компания подхватывает:

Наливайте сполна
В стаканы вина!
До зари будем пить!
Будем весело жить!

Вслед за этим выходит вперед Мордухай (сапожник Нехемья), горбатый, оборванный, с всклокоченной бородой из пеньки. Поклонившись царю, он обращается к Мемухону, дико вращая белками и размахивая руками, и поет-надрывается неистовым голосом;

Так как его величество
Остался вдовцом
И по всем ста двадцати семи провинциям
Приказ дан о том,
Чтоб со всего света девицы
Съезжались в столицу,
Знатные и богатые,
Красивые и тороватые, —
Посему я имею для него невесту, —
Какой не видывал свет,
Если я лгу, не сойти мне с места.
Щечки – зеленый цвет,
Лицо рябое, нос кочергою,
Зовут ее Эстер.[1]
Вот так невеста!
Ни сестры, ни брата,
Ни кумы, ни свата!
Ни матери, ни отца,
Ни друга-молодца.
Совсем еще дитя – всего тридцатый год —
Субботы и праздники – не в счет.

Мемухон снова – шаг вперед и такой же широченный шаг назад и произносит с жаром:

Ну, что ж? Приведи ее в дом,
Пускай покажется перед царем,
Если царю приглянется,
Она при дворе и останется.
Наденем ей на голову венец —
И делу конец.
А ты за сватовство, Мордухай,
Пирожок с маком получай.
Выходи по приказу царя,
Эстер, царица моя.

Тут только для Нафтоле и его ног начинается настоящая горячка. И так весь день и весь вечер из дома в дом, из дома в дом. Ноги Нафтоле должны быть крепче железа, чтобы выдержать такое напряжение. Зато при дележе выручки ему достается самый жирный кусок. И естественно: он ведь не только актер, но и директор труппы, он же – режиссер, автор и кассир.

– Этот человек лопатами загребает золото в праздник пурим!

Так говорят о нем касриловские обыватели. Они ему страшно завидуют, – не столько его талантам, сколько заработку.

2 Золотопряха – Ривеле-Сластница

Если бы Касриловка каждый день предъявляла такой спрос на пряники, торты и тортики, как в праздник пурим, когда евреи посылают друг другу «пуримские гостинцы», долговязому Нафтоле не пришлось бы заниматься круглый год посредничеством, а в праздник пурим быть лицедеем. Его жена, Ривеле Сластница, могла бы вполне прилично содержать и его и всю семью, потому что, если Нафтоле славится своими ногами, то Ривеле не в меньшей мере прославилась своими руками.