Золотопромышленники

Молоков (бросается на Засыпкина с поднятыми кулаками). Ах ты, змеиная кровь… жилы пришел из меня тянуть, а?.. Мне что? много ли мне, может, и на свете жить? а ты вот ее (указывает на дочь) нищей сделал. Хорошее приданое и ей и мне устроил… Уходи, сатана, коли хочешь жив остаться!

ЯВЛЕНИЕ XIV

Те же и Белоносов (входит, пошатываясь).

Белоносов (смотрит попеременно на всех). Ничего не пойму… а кажется, что все еще на пароходе едем. Рожи какие-то…

Засыпкин. Это еще что за строкулист?

Молоков. А это я гостинца тебе из Нижнего привез… с волчьими зубами гостинец-то. Эй, господин прокурор, подойдите-ка сюда и полюбуйтесь: это вот и есть Иван Тимофеич Засыпкин, сатана и Гришка Отрепьев, который взнуздал меня вседонимом-то.

Белоносов. Ничего, хорош гусь… имею честь отрекомендоваться: отставной титулярный советник Поликарп Емельянов Белоносов. Только как же это так: мы его судить будем, а он тут с барышней переглядывается… Нет, видно, я все еще на пароходе!

Молоков. Нет, ты послушай, Белоносов, сатану-то: какие он слова выговаривает… И совести в нем хоть бы искра!..

Засыпкин. Позвольте-с и мне свое слово сказать, Тихон Кондратьич… Вы вот меня краденым корите да совестью глаза тычете, я и пришел для этого. Теперь и Анисья Тихоновна здесь, и я при них все скажу: все им приданое справлю, как родной дочери… да-с.

Анисья Тихоновна (отцу). Слышишь?

Молоков (машет обеими руками). Врет, все врет… Веревку тебе наденет да своими руками задавит — вот тебе и приданое, доченька. Ха-ха… (Засыпкину.) Ванька, уходи от греха…

Засыпкин. Ах, какие вы, Тихон Кондратьич, никакого ладу с вами нет. Кричите, орете на всю улицу: «Разорил, ограбил…» Хорошо-с, допустим, что я точно бы ограбил вас, а совесть-то все-таки в каждом человеке есть, хоть и самая завалящая… Как бы я к вам на глаза показался с нечистой-то совестью? Так я говорю? С нечистою совестью обходят людей за версту-с… Теперь ежели я опять пришел к вам с корыстью какой, так ведь у вас ничего нет. Так я говорю?..

Молоков (Белоносову). Ты его послушай, ирода… вон какие петли да крючки выметывает.

Белоносов. А неглупый человек, черт возьми!.. Ну-с, Иван Тимофеич, продолжайте… (С важностью садится на диван.)

Засыпкин (уже смело и с жестами). Теперь нужно то рассудить: кто в Загорье-то вашего неукротимого карахтера не знает, Тихон Кондратьич? И к этакому-то человеку я с своей подлостью пойду, чтобы он меня на месте решил, как последнюю мышь… Рассудите, господин адвокат, своим собственным разумом, а я принял от Тихона Кондратьича всякое поношение в полной форме, вот при них, при Анисье Тихоновне, которых считаю прямо за ангела.

Молоков (долго смотрит в глаза Засыпкину и качает головой). Ванька, Ванька, не змей ли ты после этого? (Садится к столу и подпирает голову руками.)

Анисья Тихоновна (ласкается к отцу). Ну, тятенька, будет сердиться: этим дела не поправишь…

Засыпкин. И даже весьма это вредно, Тихон Кондратьич, при таком-то составе тревожить себя.

Молоков (со слезами в голосе). Эх, Ваня, Ваня… ведь я тебя еще совсем мальчонкой знал, когда ты у старика Ширинкина жил, а что ты теперь-то делаешь… а? Опомнись, Ваня… кто тебя в люди-то вывел, а? (Стучит себя в грудь.) Вот где ты мне сидишь… Анисушка, доченька милая, вот тебе мой родительский наказ: бойся ты этого человека пуще огня… слышала? Эх, Ваня, не так я о тебе думал… Голову-то свою пожалей… золотая у тебя ведь голова!..

Засыпкин (бросается на колени). Тихон Кондратьич… неужели я бесчувственный зверь какой, а?

Молоков (дочери и Белоносову). Вот смотрите на него, а я расскажу вам одну его штуку. Лет пять тому назад совсем было я разорился, и только всего осталось, что одно место для прииска, хорошее место. Весна, деньги надо — к тому, к другому из приятелей, все жмутся. Я к нему… (Тычет на Засыпкина.) «Дай три тыщи, а что добуду на новом прииске за лето — барыши пополам…» Дал без всякого слова и расписки не взял, потому знает мой карахтер: не омману. Тогда я этот самый прииск и оборудовал, да к рождеству вот этому самому Ваньке семнадцать тысяч голеньких и выложил. Было это, Иван Тимофеич?

Засыпкин. Точно так-с… чужое добро весьма нехорошо забывать.

Молоков. Да, ты и не забыл… отплатил… отнял, любезный, у меня, а меня под вседоним запятил.

Белоносов. Вот это ловко!.. ха-ха…

Засыпкин. Послушайте, Тихон Кондратьич, напрасно вы на меня тень наводите… Конечно, я считаю Анисью Тихоновну за ангела, а все-таки они наших дел с вами понимать не могут.

Молоков. Это точно, что наши дела мудреные… Пожалуй, не скоро разберешь, кто кого дерет.

Засыпкин (целует руку Анисьи Тихоновны). Ангел прилетел… ангел!.. А ручки-то какие, ручки…

Белоносов. Позвольте, милостивый государь… Тихон Кондратьич, что же это такое?.. Ведь мы его судить еще будем…