Золотошвейка для оборотня

— Ты хочешь сына или дочь? — Спросила Полярная, желая отвлечь его от обнаженной себя, его намеренья были понятны по ставшими слишком настойчивыми поцелуям.

— Мне все равно. Представляешь, наш малыш? — он вздохнул и лег рядом. — Я и не догадывался, как сильно хочу ребенка от тебя.

— А я поняла это давно, еще пару лет назад, когда потеряла тебя. Прости. — В который раз повторила Полярная.

— Если еще раз скажешь это слово, то точно не прошу. — Возмутился Тормод. — Сколько можно извинятся? Я сам был просто негодяем тогда, так что вполне заслужил эту увесистую оплеуху, в виде не влюбившейся в меня женщины. Это привело меня в чувства и сбило немного с меня спесь. Так что давай, пообещай, больше не извинятся за прошлое.

Она мотнула головой, толи, соглашаясь, толи отказываясь.

— Обещаю, родить тебе сына. — С уверенностью объявила Полли, страстно целуя его в губы.

Но свое обещание она так и не выполнила. В их семье одна за другой появились пять дочерей.

P.S.

Маленькая стая подошла к старому мосту, у которого частенько рыбачила. Крошку Бёрк усадили на берегу в тени большого раскидистого вяза, где она спокойно жевала пирожок и лениво наблюдала за рыбаками. Ребята закатали штаны и стояли почти по колено в воде, раз за разом закидывая блесны. Периодически кто-то из мальчишек вытаскивал из воды рыбешку, как правило, размером не больше ладошки, если попадались экземпляры покрупнее, среди юных рыбаков проносился радостный гул. Корс и Озен стояли рядом, спиной к берегу, как и остальные, с самого рождения они были, не разлей вода, и дружили как родные братья. Они не громко обсуждали улов и перекидывались шутками, не забывая при этом поглядывать в сторону Бёрк.

Маленькая волчица с аппетитом жевала немного заветренный пирожок, который для неё стащил сегодня с кухни Озен. Пирожок был с начинкой из тушеной капусты, Бёрк не любила капусту, она предпочла бы сладкую начинку, но выбирать не приходись, и девочка старательно пережевывала угощение. В кармане платья были еще пара пряников и сушеные кусочки груши, но их оборотница оставила на десерт.

Её волосы затрепал ветер, странный ветер который дул не в сторону, а сверху вниз. Бёрк удивилась и подняла голову.

— Птичка! — Восхищенно воскликнула девочка.

Говорила она редко, только когда ей этого очень хотелось. Ветер сместился, и вихрь завис над рекой, дальше от заводи с маленькими рыбаками, намного ниже по течению. Бёрк следила за небом, не отрываясь, она нехотя встала, и неуклюже топая своими толстыми ножками, пошла к реке. В воду опустились огромные когтистые лапы и вправду похожие на птичьи, если не учитывать их размер. Над головой, подошедшей без страха волчицы, раздался глухой клекот, «птичка» как будто что-то спрашивала у девочки. К малышке наклонилась огромная птичья голова, серенькая с коричневыми и сизыми перышками, клюв пернатого был похож на огромный клюв сокола. Оно смотрело на Бёрк одним глазом, повернув к ней голову боком, потом нагло выхватило пирожок и, подкинув вверх, проглотило, поймав налету. Проглотив сдобу, огромная птица снова заклекотала и почти легла на воду, к радостному удивлению девочки на спине у «птички» было седло как у лошади. Огромный клюв подтолкнул малышку, и она вскарабкалась на птицу.

Мальчики как раз в это время, поймали огромную рыбину и дружно вели с ней бой, пытаясь вытащить из воды, не порвав леску и не упустив улов. Поэтому они не слышали странного клекота и не видели, как ушла из-под дерева младшая Бёрк. Птица резко оттолкнулась от земли и сразу взмыла высоко в небо, прячась в облаках низко висящих в небе. На спине она уносила маленького оборотня. Но это уже совсем другая история…