Золотце ты наше. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги (сборник)

Огден подошел к своему дружку, перебросился с ним словом, и Огастес умчался к другим гостям. Вот она, жизнерадостность юности. Уже через минуту он беззаботно отплясывал тустеп. Будущее со всеми его грозами начисто улетучилось у мальчишки из головы.

– Все в ажуре, – сообщил Золотце, возвращаясь. – Поклялся, что не удерет. Найдете его где-нибудь поблизости. Теперь давайте обсудим.

– Не хочется посягать на твое драгоценное время, – съязвил я. Снисходительный тон этого дьяволенка невыносимо раздражал меня. Я для него не больший авторитет, чем пальма в кадке, к которой он привалился.

– Да ладно, все путем. – Для него всегда все нормально. – Мне вечеринки не нравятся. Я и пришел только потому, что Бэк упросил. А вообще танцы меня утомляют, так что пойдем куда-нибудь, посидим, поговорим.

У меня возникло чувство, что детский праздник – самое для меня подходящее место. То Сэм Фишер обходится со мной как с ребенком, а теперь и Золотце. То, что я вполне дееспособный человек, которому идет уже тридцать первый год, что недавно я едва избежал смерти и у меня за плечами безнадежная любовь, не производило никакого впечатления.

Я покорно последовал за своим учеником в укромное местечко. Развалившись в кресле, Огден закинул ногу на ногу.

– Сигаретка найдется?

– У меня нет сигареты, но даже если б и была, я бы тебе не дал.

Он кинул на меня снисходительный взгляд:

– Хандрите, э? Дерганый весь какой-то. В чем проблема? Злитесь, что я не поехал к вам на квартиру? Так я объясню.

– Буду рад послушать.

– А все получилось так. Я вдруг подумал, что плюс-минус денек – без разницы. Раз уж я тут, в Лондоне, могу и повеселиться немножко, а потом уж ехать. Я предложил Бэку смотаться в Лондон, ему идейка пришлась по душе. Выяснилось, что он и на машине-то всего разочек катался. Нет, представляете? А у меня собственная есть, с малолетства. Вот мне и захотелось устроить ему увеселительную прогулку. На это деньжата и ухнули.

– Все?

– Само собой. У меня два доллара осталось. Мы же не только катались, есть тоже надо. Знаете, этот Бэкфорд жрет, как слон, за уши не оттянешь. Все из-за того, что он не курит. Вот у меня совсем не тот аппетит, что раньше. Ладно, все. Выкладывайте денежки, и я завтра же отправлюсь. А уж мама обалдеет, представить жутко.

– Ты к ней не поедешь. Завтра мы возвращаемся в школу.

– Что такое? – Огден недоверчиво посмотрел на меня. – В школу?

– Я переменил планы.

– Не поеду я ни в какую школу! А силой вы не посмеете меня волочь! Что с вами сделают, если я выложу старому пустозвону про нашу сделку? Про то, как вы сунули мне деньги, а?

– Говори что хочешь. Он тебе не поверит.

Огден призадумался, до него дошла истина. Самодовольное выражение слетело у него с лица.

– Вы что, спятили? Сами отсылаете меня в Лондон, а не успел приехать, тянете обратно. Прям утомился от вас!

Конечно, что-то в его доводах было. Крутая перемена моих намерений, разумеется, представлялась ему необъяснимой. И я, чудом отыскав его, был склонен проявить великодушие. Я смягчился.

– Огден, – сердечно начал я, – хватит с нас детской вечеринки. Тебе скучно, а меня, если я еще здесь задержусь на полчаса, попросят развлекать народ комическими куплетами. Мы с тобой люди светские. Забирай-ка свою шляпу и пальто, и я повезу тебя в театр. А дела обсудим позже, за ужином.

Мрачность на лице мальчишки растворилась в радостной улыбке.

– Вот теперь дело говорите!

И мы украдкой проскользнули за шляпами, как лучшие друзья. Записку для Огастеса с просьбой прийти на вокзал Ватерлоо в десять минут первого завтра я оставил дворецкому. Мои методы отличала, конечно, определенная неформальность, такую мистер Эбни вряд ли одобрил бы, но я чувствовал, что могу положиться на Огастеса. Добротой многого можно добиться. К тому времени как занавес после мюзикла упал, между нами царило полное взаимопонимание. Ужин скрепил нашу дружбу, и ко мне мы ехали, наладив самые отличные отношения. Полчаса спустя Огден похрапывал в гостевой комнате, а я умиротворенно курил перед камином.

Не просидел я и пяти минут, как в дверь позвонили. Смит уже лег, так что я подошел к двери сам и обнаружил на коврике у порога мистера Фишера.

Благожелательность ко всем живым созданиям, результат удачи с Золотцем, распространилась и на Сэма. Я пригласил его войти.

– Ну, – поинтересовался я, угостив его сигарой и наполнив бокал, – как делишки, мистер Фишер? Фортуна улыбнулась вам?

– Молодой человек, – укоризненно покачал он головой, – какой же вы хитрец! Да, нужно отдать тебе должное. Я тебя недооценил. Ты очень и очень ловкий.

– Похвала от самого Ловкача Фишера очень ценна. Но с чего вдруг эти щедрые комплименты?

– Обставил ты меня, сынок. Плел мне, будто Золотце пропал, а я и купился. Как младенец!

Он сбил пепел с сигары, явственно страдая.

– Кончай упираться, сынок. Я случайно оказался в трех ярдах от вас, когда ты вместе с ним садился в такси на Шефтсбери-авеню.

– В таком случае, – рассмеялся я, – пусть между нами не остается секретов. Мальчик спит в соседней комнате.

Сэм серьезно наклонился вперед и похлопал меня по колену.