Золотце ты наше. Джим с Пиккадилли. Даровые деньги (сборник)

– Знаешь, Энн… Доброе утро, Митчелл… твоя тетя решила ехать в среду. Я хочу, чтобы и ты с нами поехала.

– Я?! Уговаривать Джимми Крокера?!

– Нет, что ты! Так, для компании. Ты очень поможешь с Огденом. Умеешь держать его в узде. Как у тебя получается, ума не приложу! С тобой он совсем другой.

Энн украдкой бросила многозначительный взгляд на Джерри, тот ответил подбадривающей ухмылкой. Пришлось растолковать значение взгляда на открытом, ясном языке.

– Джерри, вы не пойдете прогуляться на минутку? – мило попросила она. – Мне нужно кое-что сказать дяде Питеру.

– Само собой! Само собой!

Когда дверь закрылась, Энн повернулась к Пэтту:

– Дядя Питер, тебе ведь хочется, чтоб Огдена перевоспитали?

– Эх, если бы!

– Последнее время он здорово тебя допекает? – участливо поинтересовалась Энн.

– Не то слово!

– Значит, все в порядке. А то я боялась, ты не одобришь. Но раз одобряешь – приступаем!

Пэтт заметно вздрогнул. В голосе Энн, а когда он всмотрелся – то и в лице, было что-то такое, от чего его пробрал страх. Глаза ее воинственно сверкали, а огненные волосы, первопричина неистовой тяги к правде, пламенем полыхали на солнце. Что-то надвигалось, Пэтт ощущал это каждым нервом боязливой натуры. Он взирал на Энн, и ему казалось, будто с плеч его сползли годы, он опять превратился в мальчишку, которого подбивает на хулиганскую выходку волевой дружок, герой его детских лет, Хэммонд Честер. В детстве почти у каждого человека есть сильная личность, какой-нибудь юный Наполеон, под напором которого всякое здравомыслие жухнет и погибает.

В жизни дяди Питера эту роль сыграл отец Энн. Он главенствовал над ним в том возрасте, когда ум особенно податлив. Время притупляет мальчишеские воспоминания, но традиции детства живы в нас и всплывают в кризисные моменты, как всплывает от взрыва рыба, таившаяся в донном иле. Пэтт снова глядел в лицо юному Хэммонду, его неодолимо затягивали в проделку, которой он никак не одобрял, но знал, что на участие в ней обречен. Так пойманный в ловушку следит за тикающей бомбой, понимая свою собственную беспомощность. Дочь Хэммонда Честера говорила с ним его голосом. Она затевала что-то!

– С Джерри я уже договорилась, – продолжала Энн. – Он поможет мне украсть Огдена и отвезет к своему приятелю. Помнишь, я тебе только что рассказывала? У которого собачья лечебница. Тот будет держать мальчишку у себя, пока он не перевоспитается. Роскошная идея, правда?

Пэтт побелел. Реальность оказалась страшнее всех его предчувствий.

– Э-э, Энн! – сдавленным голосом заблеял он. Проделка превосходила самые жуткие его страхи; но он отчетливо понимал, что хотя и восстает против безумной беззаконности замысла, все равно согласится. Мало того: глубоко внутри сидело чувство, которому он не смел дать волю, – ему это нравилось.

– Конечно, Джерри сделал бы все за просто так, но я ему обещала, ты вознаградишь его за труды. Договоритесь потом.

– Энн! Энн! А вдруг твоя тетя прознает?

– Ну, будет скандал! – безмятежно отозвалась племянница. – Придется тебе отстаивать себя. Очень хорошо. Давно пора. Слишком уж ты, дядя Питер, терпим. Вряд ли кто еще стал бы переносить то, с чем ты миришься. Как-то отец писал мне, что мальчишкой он называл тебя Терпеливец Пит.

Пэтт вздрогнул. Через многие годы это противное прозвище восстало из могилы. Терпеливец Пит! Он-то думал, что гадкий титул навеки похоронен там, где его молодость. Терпеливец! Робкое зарево бунта затлело в его груди.

– Терпеливец Пит?

– Терпеливец Пит, – твердо подтвердила Энн.

– Энн!.. – жалобно воззвал дядя. – Я люблю мирную жизнь!

– Тебе ее не видать, если не постоишь за себя. Ты великолепно понимаешь, отец прав. Тебя топчут все, кому не лень. Как по-твоему, позволил бы мой отец Огдену донимать тебя? Или наводнять собственный дом этими гениями, так что ему и уголка бы не нашлось посидеть в покое?

– Энн, твой отец совсем другой! Он обожает шум и гром. Помню, раз полез к одному типу, который весил двести фунтов. Так просто, поразмяться. В тебе, моя душенька, много от отца. Я часто это замечал.

– Вот именно! Поэтому я и заставлю тебя топнуть ногой. Рано или поздно ты вышвырнешь из дома всех этих прихлебателей. А для начала помоги переправить Огдена к Смайтерсу.

Повисло долгое молчание.

– Все твои рыжие волосы! – досадливо сказал Пэтт, словно решил загадку. – Из-за рыжих волос, Энн, ты такая и есть. Вот и отец твой рыжий!

Энн засмеялась:

– Не моя вина, дядя Пит. Это моя беда.

– Не только твоя, – покачал головой ее дядя.

Глава II