Золоту – жизнь, человеку – смерть

Царевна с волнением смотрела на Василия: – неужели они узнали, кто он в самом деле. Таких, как он, расстреливают по утрам.

– Царевна Мария, – обратились они вежливо к хозяйке альбома, – вы разрешите эти картины и наброски взять мне на несколько дней.

Царевна кивнула головой и ушла. Александра Федоровна подошла к заплаканной дочери.

– Что случилось, почему плачешь?

– Я думала, его арестуют, они интересовались его набросками и картинами.

На второй день Василий рисовал всех подряд красноармейцев, охраняющих царский дом. Из-за неимения красок, рисовал карандашом. Иногда к нему подходил Коваленко, брал карандаш и начинал рисовать. У него ничего не получалось, солдаты смеялись: «А говорили, художник! Рисуете хуже школьника».

Василий молча смотрел на старания Коваленко…

– Куда ранены, товарищ командир?

– В мышцу. Врачи говорят, пройдет, но я думаю – нет.

– А шашку держать умеете?

– Умею.

– А стрелять умеете?

– Умею, Вася. Вот беда – рисовать разучился.

– Война окончится, возьметесь за свое любимое дело, и рука восстановится.

Святой Гермоген был брошен в тюрьму, штурмовые отряды были распущены до условного сигнала. План освобождения царской семьи был провален.

Красноармейцы с членами чрезвычайной комиссии по особым делам произвели арест многих командиров штурмовых отрядов. Осталось арестовать командира и «золотого». Но о них никто ничего не знал. Многие говорили, что они убиты, погибли при попытке скрыться в тайге.

Василий знал, где часто бывал Золотой, решил наладить через него связь с дядей. Хозяин дома ответил сотнику: «Вы укореняйтесь в среде красноармейцев, будете нужны – вас найдут».

– Дяди нет, найду девушек-связных, может, они мне помогут.

Вечерами Василий ходил с Коваленко по тем кабакам, где часто бывали девушки, о них все молчали.

В Тобольске был игорный дом, но с приходом Советов его закрыли, ходила молва, что он работает по ночам и в игорный дом можно попасть только по рекомендации.

«Кто их дает? У кого их выпросить?» – думал Василий.

Однажды в свободное время Василий решил пойти в городской парк, порисовать, Коваленко раздобыл ему краски, бумагу и холст. Его выпустили из дома, и он направился в парк. В парке было тихо и безлюдно. К рисовавшему Василию подошли две маленькие девочки-близняшки.

– Дяденька, а вы нас можете нарисовать? – спросили они Василия.

– Садитесь на той скамейке, а я вас нарисую.

Девочки сели.

– Скоро, вы нас, дяденька, нарисуете?

– Еще потерпите, и завтра будет готова картина.

– Только мы, а где все остальное?

– Придете завтра, и я все дорисую.

На следующий день Василий увидел на скамейке девочек и, к его удивлению, с ними была Валя, связная дяди.

Она испуганно посмотрела на Василия и хотела уйти с детьми.

– Не торопитесь, Валя, пусть дети сядут, через часик картина будет готова.

– Вы хорошо, Вася, рисуете, я этого не знала.

– Только учусь, люблю рисовать на горшках, чашках, тарелках. Хотите, нарисую вас? Приходите завтра, а сегодня у меня нет больше времени.

Василий медленно возвращался домой. Он видел, как Валя отправила домой девочек и шла за ним до самого дома губернатора. Василий, миновав дом губернатора, зашел в дом Корнилова, где жил Коваленко.

Зашел в одни ворота и вышел во вторые. Заметив возвращающуюся домой Валю, пошел следом за ней. Около дома ее ждали дети.

– Почему вы не зашли домой?

– А мы играли и ждали тебя, мама.

На следующий день Василий сел рисовать пейзаж недалеко от Валиного дома. К нему подбежало много уличных детей, он давал им листы бумаги и учил рисовать. Через час он узнал, что вчера Валя уехала. Маленький «Драгун» – так звали мальчишку, все время стоявшего у него за спиной – сказал, что тетя Валя теперь живет около школы, напротив лавочника у тети Дуси.

Школу нашел быстро, зашел в лавку, спросил, где живет тетя Дуся. Во дворе играли близняшки. Дети узнали Василия, он вынул два кусочка сахара и дал им.

– Мама дома, – сказали дети, – она стирает, а тетя Дуся пошла на работу.

– Почему ты убежала? – спросил Василий Валю.

– В городе повальные аресты, мне не велено ни с кем встречаться. Кто предал нас, мы не знаем.

– Я хочу видеть дядю Леню.

– Он уехал, в городе его нет.

– Передай дяде Лене, что меня приняли в ряды красноармейцев и в скором времени я уеду в Екатеринбург, пусть он меня найдет. Если ты будешь меня искать, иди после обеда в городской парк. Я там рисую.

Через неделю Василий увидел Валю в парке со своими близнецами, он начал рисовать.

Она взяла детей, прошла мимо Василия, ненадолго остановилась, посмотрела с детьми на картину и тихо сказала:

– Приходи вечером, дядя тебя ждет.

Петро Коваленко ежедневно массировал пальцы рук, садился за стол рисовать. После долгих тренировок пальцы послушно держали тоненький карандаш и на бумаге появлялись отчетливые контуры рисунка.

– Будешь рисовать, – сказал Василий сидевшему над рисунком Коваленко.

– Что за чертовщина, рука превосходно держит толстые предметы, а карандаш, иголку не может.

Вечером все красноармейцы, свободные от караульной службы, пошли к девушкам. Коваленко подошел к Василию, сидевшему у окна с книгой в руке.