Золотые анклавы

Я даже не могла рассказать им, что случилось; не стоило говорить о злыднях, анклавах, чреворотах и гибели Ориона в двух шагах от снующих туда-сюда заурядов. Тем более что двое констеблей уже и так смотрели на меня с подозрением после того, как я вслепую, шатаясь, пересекла поток пешеходов. Но я все-таки сказала Лю и Аадхье, что отправляюсь в Нью-Йорк.

– И… я должна вернуться в школу, – завершила я.

– Как это? – удивилась Аадхья. – Разве она не… пропала?

– Есть способ. Мне только нужна…

– …мана, – договорила Лю.

Разумеется, если что-то и нужно, то обязательно невозможное.

– Ну да, – сказала я.

Аадхья вздохнула:

– Ладно. Позвоню Хлое и попрошу устроить нам встречу с родителями Ориона.

Заметьте, я больше ничего не сказала – она сама все поняла.

– Напиши, когда вылетаешь. Я тебя встречу в аэропорту.

– Спасибо, – ответила я и добавила: – Со мной летит Лизель.

– Что?! Зачем? Чего она хочет? – тут же спросила Аадхья, не скрывая подозрений.

Было очень приятно слышать человека, который разделял мои чувства.

– Не знаю, – мрачно сказала я. – Во всяком случае, она добыла билеты, и все такое.

Аадхье это явно не понравилось, но она пообещала встретить нас обеих и попросила до тех пор не делать глупостей (разумеется, имея в виду «новых глупостей»).

– Лю, ты когда сможешь приехать?

Лю некоторое время молчала, а потом ответила – тихо и печально:

– Значит, вы еще не слышали.

– Что? – спросила я, и у меня все сжалось в груди.

– На пекинский анклав напали, – сказала она. – Сегодня утром, несколько часов назад.

– Черт! – выдохнула Аадхья.

Лизель, стоя рядом, наблюдала за мной.

– Еще один анклав? – уточнила она, глядя мне в лицо.

Я кивнула.

– Все очень плохо?

– Он пока не рухнул, но сильно пострадал и вряд ли долго продержится, – сказала Лю, когда я передала ей вопрос Лизель. – Нас попросили помочь. Мама говорит – может быть, получится спасти их анклав и одновременно выстроить наш. Мой дядя и другие члены совета уже там, остальные собираются. Прости, Эль, – понизив голос, добавила она. – Я не могу лететь в Нью-Йорк.

– Не извиняйся, – сказала я, чувствуя спазмы в горле.

Ничего хорошего не было: Лю не могла прилететь, потому что, прежде чем ее самолет сядет, начнется настоящая война анклавов, и тогда ее родные и нью-йоркский анклав окажутся на разных сторонах. Возможно, Нью-Йорк и Шанхай еще не развязали войну только потому, что Лондон тоже пострадал; для ньюйоркцев не было никакого смысла нападать на самого могущественного из своих союзников, не говоря уж о Сальте, где анклав основали за год до нашего поступления в Шоломанчу, и он старательно сохранял нейтралитет.

Но все равно я не понимала, зачем малефицеру нападать на анклавы. Если ты пытаешься высосать из анклавов силу, сделай так, чтобы они винили друг друга и дрались, вместо того чтобы сообща охотиться за тобой. Но этот псих хаотично скакал по всему миру!

– Почему он так себя ведет? – спросила я у Лизель за чаем и бисквитами в зале ожидания первого класса, пытаясь подавить призрачный звук фанфар, который по-прежнему вырывался у меня изо рта. – Зачем прыгать с континента на континент? – Я осторожно подбирала слова, хотя зал был почти пуст – только мы и еще горстка путешественников, рассеявшихся по обширному помещению, обставленному в футуристическом духе.

Лизель, впрочем, сразу поняла, чтó я имею в виду, и пожала плечами:

– Никакой очевидной причины нет. Кто бы это ни был – мы знаем только, что он действует иррационально.

До нашего рейса оставалось пять часов.

Мы наелись в буфете, как изголодавшие узники – хотя мы ими и были; после первого подхода к шведскому столу персонал смотрел на нас неодобрительно и явно осуждал за жадность, а после третьего – со смутным восхищением. Затем мы обнаружили, что пассажирам первого класса доступны даже апартаменты с кроватями и душем.

Я пустила Лизель помыться первой, потому что не хотела торопиться, а потом провела в душе почти час – я мылась и мылась, пытаясь избавиться от всех эффектов зелья Янси и от нежелательных воспоминаний (взрывающийся вокруг меня чреворот, полный муки глаз, рот, молящий о спасении). Последний взгляд на лицо Ориона, прежде чем я вылетела за ворота. Подступающее к нему Терпение. Очищающее заклинание Лизель не стерло все это полностью. Душ тоже не помог. Я стояла под горячими струями, пока не сморщилась кожа и пока не устала, но воспоминания упорно крутились у меня в голове, словно их закольцевало.

Когда я наконец вышла, свет в комнате не горел. Моя Прелесть и Лизель спали – одна в гнездышке из салфеток, другая на кровати, и над головой у нее витал маленький светящийся шарик заклинания-будильника, а у двери слабо и приятно, как мокрое мыло, поблескивало хорошее заклинание защиты. Заклинание, в котором мы даже не нуждались благодаря моему превосходному плану, истребившему всех злыдней на свете и убившему Ориона. Тем не менее я невольно обрадовалась.