Золотые Антилы

У Кеймиса были свои трудности. Два из пяти его судов засели на отмелях и отстали, а люди были измучены и подавлены. Тем не менее у англичан было более чем достаточно сил, чтобы справиться с Сан-Томе. Стоит заметить, что Кеймис даже не пытался отыскать золотую гору, а прямо двинулся к месту высадки в трех милях ниже Сан-Томе. Там, примерно в четыре часа пополудни 2 января, он начал высадку. Едва покончив с этим, три английских судна продолжили движение по реке и встали посреди течения против частокола Сан-Томе. На этой якорной стоянке их около девяти часов вечера обстреляли мортиры Сан-Томе, однако ущерба не причинили, а английские суда не снизошли до ответа.

На этой стадии планы Кеймиса все еще представляются очевидными. Он пренебрег инструкциями Рэли и, вместо того чтобы уклоняться от встречи с испанцами, открыто выступил против них сильно превосходящими силами, так что гарнизон оказался в его власти. Три корабля, нагло торчавшие посреди реки, держали Сан-Томе под прицелом и могли в несколько часов разнести поселок. С этой превосходной позиции Кеймис мог сдерживать испанцев, пока его рудокопы не откроют золотую гору, или же отправить разведочную партию вверх по Карони для проверки слухов о залежах золота. Рассуждая логически, Паломекве с его тридцатью шестью солдатами были беспомощны и не посмели бы атаковать.

Но Паломекве не дал себя запугать. Несмотря на вялую поддержку поселенцев, он отважно решил не сдавать Сан-Томе без боя и эвакуировал женщин и детей на островок Сейба в нескольких милях выше по Ориноко. Так что, когда англичане высадились на берег, он послал горстку людей под началом своего заместителя капитана Херонимо де Градоса разведать расположение врага. Далее события развивались стремительно.

Градос с десятью мушкетерами вышел из форта около полуночи, и в темноте испанские разведчики наткнулись на английский пикет. Раздалось несколько беспорядочных выстрелов, несколько дерзких криков «Перрос инглесес!» («Английские собаки!»), и паника мгновенно охватила англичан, вообразивших, что они окружены сильным отрядом противника. Утратив скудные начатки дисциплины, англичане в страхе заметались во все стороны, не зная, что им делать. Тогда Уот Рэли решил, что настал час его славы. Во главе отряда пикинеров он пронесся мимо английских постов и устремился в погоню за Градосом и его людьми. Английские рядовые, захваченные порывом, вслед за ним кинулись прямо к воротам Сан-Томе, которые открыли, чтобы впустить Градоса. Орущая, задыхающаяся толпа англичан ворвалась в ворота и на площадь. Здесь их встретило отчаянное сопротивление, организованное Паломекве и его офицерами. В короткой рукопашной схватке испанцы какое-то время держались, но вскоре их захлестнуло потоком подбегающих англичан. Паломекве погиб, английская алебарда чуть не надвое рассекла ему череп, а остальные испанцы вполне благоразумно решили временно отступить. Но Уот Рэли, зачинщик этой непредвиденной схватки, остался лежать мертвым. Без оглядки ворвавшись в город, он был убит пулей, а потом приклад испанского мушкета раздробил ему голову.

Кеймис одержал пиррову победу. Ценой потери пяти офицеров (испанцы потеряли столько же) англичане захватили селение, которое было им ни к чему. Вся добыча заключалась в толике табака, брошенном испанцами оружии, жалкой церковной утвари и двух маленьких слитках золота ценой около 2600 реалов, да еще казначейского сундука, хранившейся у Паломекве, — в нем нашлись протоколы собраний городского совета, копии официальной переписки и долговые расписки. Хуже всего было то, что условия, поставленные королем для экспедиции Рэли, оказались грубо нарушенными. Неповиновение Кеймиса и самовольство Уота Рэли привели к гибели испанцев и намеренному уничтожению испанского имущества. Рассказывают, что, когда в Лондон дошли вести о штурме Сан-Томе, Гондомар ворвался в зал аудиенций короля Якова с криком: «Пираты! Пираты! Пираты!»

Перед таким неожиданным и бедственным поворотом событий Кеймис сломался. Уота Рэли и других погибших англичан похоронили в церкви Сан-Томе после торжественной процессии, пять укрытых саванами носилок торжественно обнесли вокруг площади вслед за склоненным флагом, но лишь 7 января, через пять дней после роковой схватки, он решился написать Рэли, поведав тому печальную весть.