Золотые Антилы

Достигнув побережья Коста-Рики, Гейдж со спутниками принялись расспрашивать жителей рыбачьих поселков и в результате нашли капитана, который взялся доставить их в Пуэрто-Бельо. Это была удача, и Гейдж еще поздравлял себя со счастливым исполнением нового плана, когда суденышко, выйдя в море, тут же нарвалось на двух голландских каперов. Разбойники подстерегали у побережья как раз такую добычу и в два счета догнали каботажное судно, которое, даже на взгляд береговой крысы вроде Гейджа, было слишком медлительным, чтобы уйти от погони. У испанского капитана хватило благоразумия не вступать в бой. У него на борту было всего четыре или пять мушкетов и полдюжины клинков против пушек каперов, а за жалкий груз солонины, шкур, меда, кур и муки едва ли стоило сражаться. А вот Гейдж впал в отчаяние. Вор, ощипанный другим вором, видит в том особую издевку судьбы. Накопленное по крохам за семь лет богатство готово было в минуту перейти в руки пирату. Его мучения стали тем острее, что он оказался единственным из пассажиров, кому было что терять. У испанских спутников на всех было с собой несколько сотен пиастров, а вот он, священник, якобы не нуждающийся в деньгах и их не желающий, терял на восемь тысяч пиастров жемчуга, драгоценных камней и пряностей.

Как оказалась, Гейдж был ограблен своего рода знаменитостью. Голландскими каперами командовала почти легендарная фигура — Диего Эль Мулато. Эль Мулато — наполовину негр, наполовину испанец — был колоритным головорезом, одним из прототипов ставшего популярным образа карибского буканьера. Он родился и вырос рабом в Гаване, и испанцы обходились с ним очень жестоко. После одной особенно жестокой порки Эль Мулато взбунтовался против хозяина и, поклявшись ему отомстить, пустился в море на крошечной лодчонке в надежде добраться до голландского капера, державшегося близ берегов. Успех этой рискованной затеи так восхитил голландских моряков, что его зачислили в команду, причем Эль Мулато очень скоро показал себя человеком больших способностей как в морском деле, так и в бою. Голландские власти, ценившие подобные таланты, со временем дали ему под команду корабль, и поговаривали даже, будто он женился на голландке. Однако главной страстью Эль Мулато оставалось мщение испанцам, и, получив собственный корабль, он взялся за исполнение вендетты с такой целеустремленностью, что скоро стал почти легендой. В 1633 году, за четыре года до встречи с Гейджем, он увенчал свою карьеру осадой и штурмом Кампече. Для этого предприятия он с еще более прославленным капитаном Пио де Пало по прозвищу Деревянная Нога собрали десять каперских кораблей. Их совместная операция стала предтечей золотых деньков карибских пиратов, когда «береговое братство» терроризировало Антилы.

В то время, когда с ним встретился Томас Гейдж, Эль Мулато занимался привычным ремеслом — везде и всюду не давал покоя торговым судам испанских колоний. Он, по всей вероятности, откололся от эскадры каперов, блокировавшей устье Рио-Сан-Хуан, и теперь, пользуясь самостоятельностью, крейсировал у берегов Коста-Рики, перехватывая всякое судно, имевшее глупость выйти из порта. Каботажное суденышко Гейджа оказалось неожиданно жирной добычей — ценности, которые вез с собой «англо-американец», редко попадались на таких жалких скорлупках. А непритязательный груз судна пополнил запас продовольствия пиратского корабля. Так что несчастное суденышко двадцать четыре часа простояло борт о борт с кораблем захватчиков, пока его обдирали до нитки. Каперы, по словам Гейджа, позарились даже на шкуры, сложив их в свой трюм до случая, когда им понадобятся новые сапоги и башмаки. Само собой, первым делом улетела заначка Гейджа. Несчастный путешественник лишился всего, кроме тысячи пиастров, зашитых в одеяло и в подкладку дублета. Гейдж чуть было не расстался и с одеялом, которое захватил один из матросов. Лишь обратившись прямо к Эль Мулато, он упросил не лишать бедного священника хотя бы постели. Галантный капитан приказал своим людям вернуть священнику одеяло, запасную одежду и книги.

Покончив с переносом груза, Эль Мулато пригласил пленников отобедать на борту. Его очень позабавила мысль угостить испанцев их же солониной и курятиной. Гейдж, упрямо пытаясь спасти хоть что-то, воспользовался случаем отозвать капитана в сторонку и поведал, что он — англичанин, сбежавший из испанских колоний и пробирающийся на родину. По такому случаю, заметил Гейдж, поскольку между Англией и Голландией теперь мир, было бы справедливо, если бы каперы вернули утраченные им семь тысяч пиастров или хотя бы позволили ему остаться у них на корабле до возвращения в Европу. К его огорчению, просьбы пропали втуне. Диего Эль Мулато не поверил удивительной истории отступника-священника и к тому же, как он сказал Гейджу, не желал иметь на борту свидетеля, который погубит всех своим доносом, если голландцы попадутся испанскому патрульному кораблю.