Золотые апостолы

У меня перехватило дыхание. Он смотрел с видимым торжеством. Ах, вы так!

– В деле есть протокол осмотра машины?

– Да.

– Фамилия сотрудника, проводившего досмотр, указана?

– Зачем она вам?

– Для заявления в прокуратуру. Сокрытие улики по уголовному делу, является служебным преступлением.

Серый блин передо мной стал багровым.

– Слушай, умник! Ты в Горке третий день, а у меня уже два трупа! Кто следующий? Ты, вообще, зачем сюда приехал? Вот тебе твои права, – он бросил на стол запаянный в пластик прямоугольник, – и чтоб духу твоего в Горке не было! Забирай эту свою журналистку – и дуй!

– Не могу, – кротко ответил я, забирая свое водительское удостоверение. И добавил, видя, что лицо его начало чернеть: – Следователь прокуратуры, велел находиться здесь. В противном случае обещал вернуть в наручниках.

– Наручники можно надеть и сейчас…

– Ну да, конечно. У меня в карманах найдут пакетик с героином, еще парочку обнаружат при обыске в машине…

– Это у вас в столице, может, и подбрасывают наркотики, – привстал он, – мы здесь обойдемся и без них…

– Минуточку!

Он недоуменно замер. Я достал из кармана сотовый телефон, нажал на клавишу с изображением раскрытой книжки. Пробежал указателем по списку. Протянул аппарат ему.

– Что это?

– Телефон одного человека. Обратите внимание на фамилию и инициалы. Он просил при случае звонить, не стесняясь. Пожалуйста, нажмите на зеленую кнопочку! Сообщите ему, чем я вам не нравлюсь, и почему вы решили меня задержать.

Он взял телефон, как гранату на боевом взводе. Поднес к глазам. У меня на трубке большой дисплей, и фамилия "Павленко" была видна хорошо. Тем не менее, он рассматривал ее с минуту. В одно мгновение палец его уже было завис над кнопкой вызова (я внутренне сжался), но потом все же отполз в сторону. Вот бы порадовался Владимир Петрович Павленко, мой научный руководитель, звонку! Сказал бы сердито: "Посадите этого бездельника – и надолго! На хлеб и воду! Может тогда у него, наконец, найдется время для диссертации!.."

Когда ты носишь погоны, фамилия начальника, вытесняет из сознания другие такие же. Я это усвоил еще подростком. Отец, услышав от кого-то "Иванов", настораживался, как перед объявлением войны. Он знал своего комдива, а все остальные Ивановы для него существовали в другом мире. Начальник милиции Горки вряд ли слышал что-либо о профессоре Павленко. Зато он точно знает, какая фамилия у министра внутренних дел.

Он осторожно вернул мне телефон. Мрачно уселся обратно в кресло. Притих. Я понимал, о чем он сейчас думает. Если у столичного хлыща забит в телефонном справочнике домашний номер министра (который тот, естественно, не раздает каждому встречному)… Я сидел гоголем, соответствуя моменту. Совесть у меня была чиста – я не соврал. И мало ли, если кто чего подумал…

– Разберемся!

Он закрыл папку с бумагами и бросил ее на край стола. Окинул меня тяжелым взглядом.

– И все-таки я рекомендовал бы вам уехать. Если нужно, я поговорю со следователем. Показания ваши по убийству Ломшик уже вряд ли понадобятся до суда, а если тут что выяснится, – он коснулся пальцами папки, – вызовем. Хотя, думаю, здесь, действительно, нет вашей вины, – голос его в этот раз звучал на удивление миролюбиво, я даже поразился. – Неладное что-то происходит в Горке, – вздохнул он, – а ваше присутствие, Аким Сергеевич, только все запутывает. Ввяжетесь еще куда-нибудь… Мы тут сами разберемся.

Передо мной сидел озабоченный проблемами родного города человек, и, если бы не недавняя наша перепалка, я и в самом деле поверил бы ему. Но только что меня грубо и беспардонно выпихивали из Горки. И мне очень хотелось узнать почему.

– Я подумаю.

– Подумайте, – отрывисто сказал он и хлопнул рукой по папке с делом, давая понять, что разговор закончен.

"Прямо счас и полечу! – сердито подумал я, закрывая за собой дверь. -Меня теперь из Горки тягачом не вытащишь"…

* * *

Стасу я позвонил ближе к обеду, когда была уже полная уверенность, что факсы, с великим трудом (оператор явно не дружила техникой) отправленные с местного почтового отделения, он получил. Потому, как Стас недовольно буркнул свой "Привет!", я понял, что тексты не только уже лежат перед ним, но и обстоятельно изучены.

– Ты там совсем поглупел? – сходу заругался он. – Вспомнил детство золотое? Зачем прислал этот мусор?

– Стас!.. – укоризненно сказал я.