Золотые бархатцы

–Ещё одна выдумка Льва Александровича. Каждый постоялец может на часок одеть кепочку лифтера и развозить людей по этажам. Порой ждёшь лифт по пятнадцать минут, когда особо разговорчивый лифтер зацепится языком за товарища-болтуна.

– И что? Много желающих?

– Конечно, они чуть ли не дерутся. Хорошо, придумали в очередь записываться. Да, – Света вскидывает указательный палец вверх, как будто хочет сказать что-то очень важное. – Сиделка – это еще и личный секретарь. Она должна всё записывать, всё помнить – когда процедуры, когда игра в домино, а когда и причуда под названием " я – лифтёр".

Мы идём по ярко освещенному коридору. Некоторые двери открыты, и оттуда доносятся звуки работающих пылесосов.

– На втором этаже у нас актовый зал, на третьем – комнаты отдыха и досуга, – между делом рассказывает Света. – На четвертом и пятом – жилые номера.

–А куда мы идём?

– К непосредственному объекту твоей работы.

Ох! Меня сейчас познакомят с моим или моей подопечной. Интересно, это такой же милый старичок, как самоназначенный лифтер, или, может быть, бабушка-одуванчик?

– Её зовут Лидия Михайловна, – сообщает Света. – Ей 75 лет. Раньше работала учительницей. Очень начитанная, интересная женщина. Я думаю, вы поладите.

Мы останавливаемся у двери с номером восемьдесят девять. Стучим и заходим внутрь.

Замка на двери нет.

– Лидия Михайловна. Это мы, – бодрым голосом кричит Света.

– Можешь не кричать, я уже надела этот чёртов слуховой аппарат и прекрасно тебя слышу, – раздаётся скрипучий старческий голос.

У кровати стоит худенькая женщина в возрасте. Не бабушка, а именно пожилая женщина. Глядя, как она прямо держит спину, я невольно свожу лопатки и вытягиваю шею.

Она одета в лимонный комплект из поло и легких брюк. Её тронутые сединой волосы, ещё не полностью побелевшие, убраны тонким ободком. Загорелое лицо покрыто морщинами: гусиные лапки, идущие от глаз к вискам, придают взгляду хитроватое выражение, отпечатками горечи пролегли глубокие носогубные морщины.

– Это Вита, ваша новая сиделка, – представляет меня Света.

– Добрый день. Очень приятно, – сразу отзываюсь я.

– Здравствуйте, Вита, – хмыкает моя новая знакомая, – «Вита» означает жизнь. И как ваша жизнь, Вита?

– Всё хорошо. Не хвораю, – неуместно шучу я.

По округлившимся глазам Светы понимаю, что открыла ящик Пандоры.

– Ох, Светочка, а меня замучили уже эти болячки. Помирать пора, – обреченно вздыхает пожилая женщина.

– Ну, Лидия Михайловна, что вы такое говорите! Вы у нас ещё всем фору дадите.

– Врач этот… окулист… сказал, что катаракта увеличилась. Скоро совсем ослепну, – жалобно стонет Лидия Михайловна, – даже газетки не прочесть.

– А мы вам на что? – Света наливает в стакан воду из кувшина на столе. – Мы вам и почитаем, что хотите, – убаюкивает Света мягкими интонациями и протягивает стакан. – Вот половинка Резерпина и капли для глаз.

Лидия Михайловна послушно выпивает лекарство.

– Только и осталось, что таблетки глотать, – печально бормочет она.

Рассеянно слушая, как они продолжают разговор о лекарствах, окидываю взглядом комнату. Большая, светлая, с нежно-зелеными обоями. У стены стоит кровать, застеленная велюровым одеялом, на стене – плазменный телевизор. Большое окно обрамлено тяжёлыми темно-зелеными гардинами с тиснёным узором. Замечаю картину. Это пейзаж акварелью: высокие сосны, впивающиеся своими верхушками в розовые облака. В целом, комната больше напоминает номер какого-нибудь приличного отеля: всё красиво, чисто, со вкусом. Ловлю себя на мысли, что моя квартирка выглядит куда хуже.

Вот будет у тебя артрит с артрозом, да катаракта со склерозом, может, и будешь так жить, – сама пресекаю зависть, показавшую нос из тёмных закоулков души.

Голос Светы резко вырывает меня из собственных раздумий:

– Давление у вас в норме,– она убирает в стол тонометр, – хоть стометровку беги.

– Скажешь тоже, – с недоверием хмыкает Лидия Михайловна, но потом улыбается.

– У нас сегодня бассейн в полпятого. Пора собираться. Вита, хватай вот это, – командует Света, указывая на спортивную сумку, по-видимому, с купальными принадлежностями. А сама берёт под руку Лидию Михайловну, и мы втроем чинно покидаем комнату.

Оставив нашу купальщицу в надёжных мускулистых руках молодого тренера по водной аэробике, мы выходим на улицу.

Жара спала, и теперь по узеньким дорожкам передвигается уже заметно больше людей.

– Ну что, через час можно будет забирать нашу водяную нимфу. Ужин здесь в шесть, – произносит Света, взглянув на часы.

– А где медсёстры едят?

– Вместе с постояльцами. Ещё один плюс нашей работы: тут не только хорошо платят, а еще и кормят вкусно и бесплатно.

***

Действительно вкусно.

Мы сидим за небольшим столиком, покрытым золотистой скатертью. Я с упоением жую наивкуснейший гуляш.

Всё-таки свежий воздух вызывает зверский аппетит.

Заметив, с какой скоростью я орудую вилкой, Лидия Михайловна улыбается:

– Не бойся, этот кролик уже никуда не убежит.

Я смущенно опускаю глаза и сглатываю, стараясь совершать менее энергичные движения приборами.