Золотые динары

- Не спишь? - тихо спросил отец.

- Не сплю, - отозвался из темноты Костя.

- Посидим на крыльце…

Костя откинул одеяло, прислушался к равномерному посапыванию Самвела и в трусах, шлепая по полу босыми ногами, пошел к двери.

Вокруг расстилалась глухая ночь. В маленькой рощице умолкли птицы. И даже собак не было слышно.

Костя присел на верхнюю ступеньку крыльца, вспомнил о кобре и невольно поджал ноги. Но как только отец опустился рядом, все опасности мира тотчас перестали существовать для Кости…

Отец вынул пачку папирос, чиркнул спичкой, и красноватое пламя на мгновение озарило его широкий со шрамом нос, взъерошенные черные брови и лоб с прилипшей к нему прядью волос. Потом свет погас, и только яркая искорка то разгоралась, то тускнела, умирала и вновь возвращалась к жизни.

Отец крепко обхватил Костю за плечи.

- Ты знаешь, какой сегодня день? - тихо спросил отец. - Сегодня десятое июня… Десятое июня! - повторил он.

Костя наморщил лоб - десятое июня!.. Ну конечно же, он знает. Сегодня день рождения мамы. Сколько он себя помнил, в этот день к ним всегда приходили гости и мама надевала свое лучшее платье.

- Хорошо, что ты помнишь, - сказал отец. - Никогда не забывай этот день…

Когда Костя думал о матери, он всегда думал одновременно и об отце, и о себе. Как будто это была одна неразрывная цепь. Вот мать, надев отцовскую ушанку и ватные брюки, мчится на лыжах по искрящемуся снегу. Костя едва поспевает за ней на своих маленьких востроносых лыжах. А отец уже давно обогнал их. Он на вершине холма и теперь несется им навстречу, поднимая вихри снежной пыли…

Под тяжестью отцовской руки Костины плечи опускаются, он приникает к отцу. Ему кажется, что и мать где-то здесь в доме и они ждут, когда она выйдет к ним на крыльцо…

- Трудно мне здесь, - прервал отец Костины мысли. - На Севере все как-то по-другому…

Костя привык никогда ни о чем отца не спрашивать, но сейчас к этому располагал его доверительный тон, и темная ночь, и отцовская рука, крепко прижавшая его к себе.

- А ты, папа, все беспокоишься. Все чего-то ждешь?

- Ты прав, - признался отец.

- Нарушителя ждешь?

- Этого не спрашивай, - глухо проговорил отец; он погладил мальчика по волосам. - Ты за тот день на меня не сердись. Очень день был трудный.

- Я и не сержусь, - ответил Костя. - А почему ты хотел меня в Ереван отослать? Разве я трусил?

- Нет, ты не трусил. Ты храбрый мальчик! Но это было опасно…

Отец грустно усмехнулся:

- В тот день я видел одного из тех, кто очень хочет войны.

- Мак-Грегори?

Рука отца неожиданно крепко сжала ему плечо.

- Где ты слышал это имя? - тихо спросил он.

Костя промолчал - ему было трудно признаться, что он хоть нечаянно, но подслушал.

- Где ты слышал это имя? - повторил отец, склоняясь над ним. - Скажи, это очень важно!

- Ты сам назвал его полковнику.

- Ты подслушивал?

- Нет. Мы вместе с Самвелом прятались за деревом. Мы боялись, что ты нас увидишь и отправишь в Ереван.

Отец облегченно вздохнул:

- У тебя, однако, острый слух!.. Ну, иди, Костик, тебе пора спать.

Утром произошло событие, если только так можно назвать неожиданное появление нового человека, внесшее оживление в жизнь заставы.

Когда Костя и Самвел бежали на кухню, где повар Яремчук кормил их завтраком, они вдруг увидели молодую красивую девушку лет двадцати. Одетая в белую кофточку и синюю юбку, она была похожа на старшую пионервожатую из их интерната; не хватало только красного галстука. Лицо у девушки было продолговатое, окаймленное светлыми, спутанными ветром волосами. Ее серые глаза все время меняли свое выражение. Они были то задумчивые, то грустные, то так и лучились весельем. И ее милое лицо отражало те чувства, которые девушка в этот момент переживала.

Она оживленно разговаривала с капитаном. Видно было, что она задает ему вопрос за вопросом, а он не успевает на них отвечать. Потом отец позвал дежурного и приказал ему отнести чемодан девушки в канцелярию.

Когда ребята после завтрака вошли в рощу, девушка в одиночестве сидела за столом в беседке и, подперев рукой подбородок, пристально смотрела сквозь кусты на распахнутые двери дома.

Она приветливо улыбнулась ребятам и кивнула им головой, тряхнув при этом светлыми волосами.

- А вы, малыши, тоже пограничники? - спросила она.

- Мой папа - начальник заставы, - ответил Костя.

- А как тебя зовут?

- Костя.

- А тебя? - улыбаясь, обратилась она к Самвелу.

Самвел почему-то засмущался и даже отошел в сторону.

- Его зовут Самвел, - ответил Костя. - Мы вместе живем в интернате… А как вас зовут?

- Зови меня Мариной.

- Откуда вы приехали?

- Из Москвы.

- Ого! - сказал Костя. - Я еще в Москве не был…

- Вы Виктора Серегина знаете? - спросила Марина, продолжая смотреть через их головы на раскрытые двери дома.

- Конечно, знаю! - воскликнул Костя. - Кто его здесь не знает! У него есть собака Факел! Как он ей скажет: «Фас!», так она, кого он велит, разорвет на мелкие куски!..

Марина шутливо съежила плечи:

- Ну и страшные истории ты, Костя, рассказываешь!

- Факел уже трех нарушителей задержал, - вдруг вступил в разговор Самвел. - И в него стреляли. Даже ранили…