Золотые камни (СИ)

Кажется, девица все поняла. Скоро разнесет весть о беременности госпожи между служанками. Но на это и был расчет — пусть балаболки трещат о ребенке, а не о венценосной змее, влюбленной в чужого мужа.

— Хотя нет, — остановила ее Селма, уже второй раз за утро противореча самой себе. — Стой. Я сама спущусь к завтраку.

***

За окнами золотилась теплая осень, но ночами уже дули холодные ветра. Погода обманчива. Еще немного и пойдут проливные дожди — славно, если крестьяне успеют вовремя собрать урожай. Иначе может наступить голод.

Сидя во главе накрытого стола, Брентер с любовью смотрел на Ольму, а та светилась от счастья. И никто из них не хотел даже задуматься, как быстро это хрупкое счастье разобьется о крепкий гранит сурового бытия. Они провели вместе ночь — чудесную и незабываемую, отдавая себя друг другу целиком и полностью.

Доверие, откровенность, страсть… То, чего у Брентера не было с Селмой, а у Ольмы с Сетом.

Забыв про жену и мужа, они бесстыдно рассматривали друг друга. Он раздевал ее взглядом, она же посылала любовнику воздушные поцелуи и изящно надкусывала маленькие красные яблоки. На розовых губах императрицы оставался медовый сок, и Брентеру невыносимо хотелось попробовать их на вкус. Снова. Опять. В который раз после жаркой ночи.

— Доброе утро, Ваше Величество. Приветствую вас, дорогой листар.

Звонкий низкий голос с тонкими нотами издевки прозвучал у дверей, и вспугнутые любовники резко повернулись к Селме Райтон.

И Брентер невольно подумал, что раньше считал свою супругу более заурядной и простой женщиной.

Стройную фигуру изящно облегал алый хитон. Густые черные кудри рассыпались по плечам, алые губы ядовито ухмылялись. Она переводила хищный взгляд с императрицы на мужа, и, верно все понимала. Хватит ли ей благоразумия молчать?

Разумеется, Райтон считал себя виноватым и грешным, но не желал отвратительной семейной ссоры при Ольме. Хотя бы потому, что она императрица. Ей не следует видеть гнев Селмы и слышать оправдания Брентера.

— Мы рады видеть вас за завтраком, — выдавил он из себя, отчаянно желая провалиться сквозь мозаичный пол.

Скользящей походкой Селма прошла мимо него и уселась совсем рядом. Напротив смутившийся Ольмы.

Не растерявшись, императрица изящно подняла голову, украшенную тяжелой короной волос, и одарила соперницу пронзительным взглядом. В ее синих глазах не было ни боли, ни злобы, ни насмешки, лишь горькая тоска и свет. Повелительница Жизни и не могла смотреть иначе.

— Приятного аппетита всем, — изрекла печально Селма.

Но хлеб и сыр не лезли Брентеру в горло. С трудом прожевав несколько кусков, он отодвинул тарелки и встал из-за стола.

— Прошу прощения, дорогие неаниты. Я вынужден оставить вас.

— Интересно, для чего же? — пропела Селма, смерив его уничижительным взглядом.

— Дела листарские, — попытался отшутиться он.

Но едва мужчина неловко сделал шаг вдоль неровной стены из белого камня, как Селма резво вскочила, так и не притронувшись к завтраку и схватила его за локоть тонкими сильными пальцами. Из такой хватки не выбраться. Он и не пытался.

— Мне нужно сказать вам кое-что.

Вкрадчивый шепот жены навел на самые мрачные мысли.

— Разумеется, — теперь он попытался улыбнуться. Получилось жалко. — Пойдемте, я с удовольствием вас выслушаю. Ваше Величество, позволите ли вас оставить?

— Да, конечно, — согласилась Ольма без лишних раздумий.

Брентер был благодарен ей за это.

Вместе с Селмой они покинули обеденный зал и очутились в холодном коридоре. Здесь не гулял ветер, но беспощадные серые камни пили тепло из человеческих тел. И они же сохраняли спасительную прохладу в жаркие летние дни. Впрочем, Брентер больше оправдывал это зловещее место, чем успел к нему привыкнуть.

Дверь за супругами захлопнулась с легким стуком, но отчетливо и зловеще. Как крышка гроба. Повелитель Смерти к своим неполным девятнадцати годам слышал подобный звук гораздо чаще, чем хотелось бы.

Рука об руку они пошли вперед, по коридору — длинному, узкому, извилистому. Темный камень в полумраке напоминал лесную змеившуюся тропу, а холод — прикосновения злого ветра. Брентер делал один шаг за другим, и понимал, что ничем хорошим их с Ольмой любовь не закончится.

— У меня для вас чудесная новость, листар Райтон, — сказала Селма скорее с вызовом, чем с радостью. — Я беременна.

Он не поверил своим ушам. Хотел что-то сказать, но голос внезапно сел, охрип, сорвался.

— Через девять месяцев я подарю вам сына.

Брентер прерывисто вздохнул. Он находился в таком положении, где счастье слышать такие слова от жены, а не от любовницы.

— Я очень рад, дорогая Селма, — в голосе мужчины прорезалось странное дрожащее волнение. — Немедленно отдам распоряжение насчет обустройства детских комнат.

— Не стоит, мой дорогой, — опять этот злой вызов в надломленном женском голосе. — Я справлюсь со всем сама. И обращусь к вам только в случае крайних затруднений.

— Хорошо.