Золотые коронки

— Не трожь! Завтра же выматывайся отселе!

— Мамочка, Семен приходил, мама!

Жгучая спазма стиснула горло Оксаны Ивановны.

— Брешешь! — Она глянула на открытое, уже посеревшее окно, на измятое отчаянием лицо дочери, и надежда окрасила внезапным румянцем ее суровые от резких морщин щеки; зять был бы для нее сейчас не просто родным человеком, только он мог вернуть к ней дочь. — Где ж он, ну, говори! Откудова он взялся, Семен?

— Из плена бежал, мамочка, а теперь ушел, не знаю куда. Сейчас светать начнет, его могут поймать! Что же мне делать?

Оксана Ивановна пальцем смахнула набежавшую слезу. Все оставалось по-старому.

— Из плена убёг! — расслабленным голосом повторила она. — К тебе первым долгом наведался! Ах, боже ж мой! — и вдруг взыскательно укорила: — И должон был уйти! А ты как думала! Мне впору бежать…

Она старчески тяжело прошлепала к двери. Галина, рыдая, упала на тахту.

Тревожный день

I

Мотоцикл бешено мчался по проселку, оставляя за собой длинный штопор пыли, на перекрестке выскочил на грейдер, понесся по направлению к Ново-Федоровке и влетел в село на предельной скорости, обдавая улицы бензиновым перегаром. Девушка-регулировщица указала мотоциклисту флажком на бревенчатую избу о шести окнах, и он подкатил туда, поставил машину на рогатку и взбежал на крыльцо. Сержант с автоматом преградил дорогу.

— К майору Ефременко, не видишь, что ли! — размахивая пакетом, рассердился мотоциклист.

— Стой! — хладнокровно сказал сержант и, приоткрыв дверь, негромко позвал: — Товарищ старший лейтенант, на выход!

Офицер задумался над пакетом. Начальник лег перед рассветом. К тому же, когда он заступил на дежурство, наведался врач из санбата, сказал, что Ефременко надо дать покой, иначе его госпитализируют.

— Ну, что же вы, товарищ старший лейтенант, ведь срочно! — заволновался мотоциклист, и дежурный решился.

К его удивлению, майор не спал, а старательно скоблил перед зеркальцем впалые щеки безопасной бритвой. Он расписался в получении пакета, проставив время — 9-20, вытер полотенцем с лица остатки мыльной пены, выправил воротник гимнастерки и лишь после этого распечатал пакет.

С фронтовой контрольно-слежечной рации сообщали, что сегодня с 5 часов 45 минут до 5 часов 52 минут РАФ штаба Н-ской армии вел передачу на неизвестную радиостанцию, перехваченная шифровка прилагалась. В примечании указывалось, что прочитать ее пока не удалось.

Майор достал из сейфа первую шифровку, положил рядом.

— Предусмотрительно работают! — пробурчал он, сличая документы, и пригласил дежурного к столу. — Ну-ка, Белов, что вы видите?

Ниже расшифрованного текста был выписан его первоначальный вид, еще ниже — двойной цифровой шифр. Но эти цифры не соответствовали шифру второй радиограммы, записанной латинскими буквами вперемежку с цифрами. Группы первой радиограммы имели по пяти цифр, а группы второй — от двух до двенадцати знаков. Дежурный пересчитал знаки, сказал неуверенно:

— Я думаю, это работа разных радистов. Первый текст короче и передавался восемнадцать минут. Второй намного длиннее, да еще смешанный, а время передачи всего семь минут. Я, например, не отстучу ключом столько знаков за семь минут…

— Верно, Белов! Еще что?

Ободренный похвалой скупого на комплименты майора, дежурный увереннее размышлял вслух:

— Еще я думаю, вторую радиограмму труднее расшифровать, потому что смешанный текст более сложный, чем цифровой.

— Тоже правильно. Дальше! — поощрял майор: хорошие уроки не пропадают, из Белова выйдет думающий офицер.

— По времени передачи, товарищ майор, можно отыскать радиста: на РАФе смены через три часа — в 00 часов, в три и в шесть.

— Если это так легко установить, то как радист рискнул?

— В эфире внезапность — большое дело, товарищ майор. На такой скорости в наушниках сплошной свист и всего-то семь минут такой виртуозной передачи, — сказал старший лейтенант. — Вдобавок на стыке смен, тоже расчет запутать след: то ли он, то ли сменщик…

На столе протяжно запел зуммер полевого телефона.

— Да, «Лебедь» слушает, — поднял майор трубку. — Как вы сказали? Ну, что вы, товарищ секретарь обкома, дело наше общее, очень рад, что сумели помочь вам… Куда ранен? В бедро… А кровь для переливания есть?.. Попрошу вас, если сможете, позвоните в госпиталь, скажите, проведаем его скоро! Будьте здоровы! — Сжимая трубку, майор смежил веки, сказал глухо: — Сотников много крови потерял…

Белов промолчал и, не спросив разрешения, просыпая второпях махорку, свернул толстенную самокрутку, кое-как запалил, отошел к окну. Слова не имели смысла, слова легковесны, ими не выразишь того, что мутью осело на душу. Скольких офицеров их отдела уже нет, скольких еще не станет! И не привыкнешь к этому! Он дружил с капитаном, их ставили вместе на квартиру, вместе мечтали они о будущем…

Майор старался вообразить, как это произошло. Капитан не терял самообладания в опасных ситуациях, значит крепко отстреливались, сволочи! Хорошо, что ликвидирована такая активная группа. Кем же заменить пока Сотникова? Он поднял голову. А что! Белов неплохо проявил себя за этот год…