Золотые мили

Салли направилась к Терезе и Динни, сидевшим в другом конце зала.

Воротник Динни уже обмяк, галстук съехал набок. А Тереза, казалось, вот-вот лопнет, если еще хоть немного посидит так, затянутая в свое ярко-красное великолепие.

— Я танцевала с Диком, нашим дорогим мальчиком, — поспешила она порадовать Салли. — Он говорит, что я танцую легко, как перышко. Но Динни почему-то делает вид, что уже устарел для танцев.

— Этот бал действует мне на печенки, — признался Динни. — У меня из головы нейдут Морри и Олф…

— Не наша это компания — вот в чем дело, — сказала Салли. — Уйдем-ка отсюда поскорее.

— Вы только скажите — я мигом соберусь. — И Динни вскочил на ноги.

Но им пришлось обождать, пока жених с невестой не отправятся в свадебное путешествие. Дик и Эми пошли переодеваться в дорогу, и Салли снова уселась подле Мари и Терезы.

— М-да, — начал Динни, пытаясь занять дам, — и видел же я в свое время свадьбы! Помню, Сэм Мак-Гилликадди выдавал свою дочку Морин за Мика О'Мэлли…

Салли уже не раз слышала эту историю, как и Мари, но Тереза любезно попросила:

— Продолжайте, Динни.

И Динни продолжал:

— У Сэма была избушка неподалеку от Кукини. Человек он был больной — того и гляди умрет, — вот ему и захотелось выдать дочку замуж, прежде чем он отдаст концы. А она-то уже была, можно сказать, на сносях, но ни за что не хотела сказать отцу, за кого ее сватать. Сэм думал-думал и решил, что это, должно быть, Мик О'Мэлли и что Мик обязан исправить зло, причиненное его дочери. Свадьбу Сэм задумал отпраздновать у себя дома, и вся наша братва была приглашена на торжество. Священника в те дни было днем с огнем не сыскать, и Сэм решил, что сам скажет несколько слов, чтоб вселить в Мика страх божий, а потом приедет шериф и выправит бумаги. Пир собирались устроить на славу, наготовили пропасть вина. Сэм неплохо играл на аккордеоне, так что музыка для песен и танцев была обеспечена. Но когда ребята со всей округи притопали к Сэму, он уже отдал богу душу. Жена сказала нам, что утром у него был сердечный припадок и он сразу же и скончался. А тут тебе невеста на седьмом месяце, плачет-разливается. Нипочем, говорит, не пойду за Мика, делайте со мной что хотите. Но мать и слышать об этом не хочет. «Все равно свадьба будет», — сказала она. И кого бы вы думали она для этого приспособила? Члена парламента от нашего округа. Как раз накануне вечером его видели в кабачке. Человека этого звали Клем Хайд, и за то время, что он выставлял свою кандидатуру на выборах, он превратился в настоящего пьяницу. Во время выборов он разъезжал в своем стареньком фургоне по лагерям старателей, и поставь ему только бутылку виски и дай возможность речь закатить — так он на все готов.

Ну и, надо сказать, неплохо он справился со своей обязанностью: выдал Морин за Мика О'Мэлли по всем правилам — даже по-латыни несколько слов загнул и наказал ей быть Мику хорошей женой, пока смерть не разлучит их.

«Ты, конечно, совершила смертный грех, переспав с Миком О'Мэлли до свадьбы, Морин, — сказал Клем. — Но я не виню тебя, да и его тоже: человеческая плоть слаба, да к тому же у него недурная пивнушка. Только вот что я тебе скажу, Мик, — смотри, береги ее и на предстоящих выборах голосуй за Клема Хайда, а не то я предам тебя проклятию и ты плохо кончишь. Скажи, Мик: «Да поможет мне бог».

«Да поможет мне бог», — говорит Мик.

«Скажи, Морин: «Да поможет мне бог», — говорот Клем.

«Да поможет мне бог», — всхлипывает Морин.

«Где кольцо?» — говорит Клем.

«Господи боже, да откуда же я, по-вашему, могу взять здесь кольцо?» — говорит Мик.

«Но ведь без кольца же нельзя венчать», — говорит Клем.

«Подождите, — говорит Мик, — я сейчас сделаю кольцо из медной проволоки, что у меня на уздечке».

«Не хочу я венчаться кольцом из медной проволоки, — кричит Морин. — Я хочу настоящее обручальное кольцо».

«А ну замолчи, — говорит ее мать. — Я дам тебе свое обручальное кольцо. Зачем оно мне теперь, раз мой бедный Сэм лежит холодный, как камень, в соседней комнате».

И вот, значит, Клем надевает кольцо на палец Морин и говорит:

«Итак, вот она, твоя судьба, Морин! Отныне ты — миссис О'Мэлли».

Мик поцеловал ее, и все мы направились в кабачок пропустить по маленькой, прежде чем сесть за стол и приняться за кушанья, приготовленные женой Сэма.

Тут вдруг забегает в кабачок парень с Шестой Мили, Сид Кокс, и спрашивает:

«Эй, что это у вас здесь происходит?»

Мы ему рассказали, а он только и вымолвил: «Морин!» — точно его подстрелили. Но мы живо накачали его пивом Сэма, и скоро он стал такой же веселенький, как и все мы.

На аккордеоне играть умел только Мик, и после того, как мы порядком наелись, всем захотелось петь и плясать, а женщин-то было всего две — Морин и жена Сэма, так что им приходилось плясать со всеми по очереди. Но я заметил, что Сид Кокс что-то очень часто пляшет с Морин — больше, чем положено — и тискает ее вовсю. Они даже поругались с Миком, когда тот увидел, что Сид целует Морин. Ну, мы снова потащили их в кабачок, выпили все еще по одной и опять принялись петь и плясать. Правда, жена Сэма нет-нет да и крикнет: