Золотые мили

Почти все иностранцы стремились поднакопить денег, уехать с приисков — либо к себе на родину, либо на побережье, — и там завести какое-нибудь собственное дельце. Когда они все же строились, то воплощали в своих домиках заветные мечты: веселые, причудливые маленькие виллы резко выделялись среди унылой монотонности горняцких жилищ, которые тянулись вдоль бесконечных улиц, — совсем одинаковые коробки из досок и гофрированного железа, выбеленные известкой, облупившиеся от дождей и бурь, изъеденные красной пылью.

Хотя условия жизни и труда рудокопов несколько улучшились после отчета первой комиссии, производившей обследование, однако рабочие не были удовлетворены тем, как проводятся в жизнь ее предложения. Лишь некоторые из них включили в новое трудовое законодательство, но очень многие важные предложения были либо видоизменены, либо вообще оставлены без внимания. В соответствии с указаниями комиссии были переоборудованы подземные уборные, а также площадки, где рудокопы завтракают и отдыхают во время перерыва; в раздевалках были установлены умывальники; несколько улучшена — хотя далеко не достаточно — вентиляция. Люди жаловались, что ширина стволов шахт оставлена прежней. В некоторых шахтах главный ствол, по которому спускалась клеть, служил единственным каналом для доступа воздуха на дюжину горизонтов и на соответственное количество забоев. Рудокопы могли бы назвать немало горизонтов, лишенных вообще какой бы то ни было вентиляции, где приток воздуха был не ближе трехсот футов от места работы и не было ни одного гезенка, ни одной выработки, по которым могли бы отходить пыль и газы. Весь дым от взрывов оставался в забое. Запах газа еще чувствовался в дыхании рудокопов, когда они выходили из шахты после смены.

Теперь о рудниках Золотой Мили шла дурная слава. Прежде, когда рудники были меньше и на них применялся лишь ручной труд, они не были такой западней, говорили старики рудокопы. Темп работы теперь ускорился, разработки велись на большей глубине, возрастало применение пневматических сверл и взрывчатых веществ, — все это пагубно отражалось на здоровье рудокопов и увеличивало смертность. Длительная работа на глубоко залегающих горизонтах выматывала людей несравненно быстрее, чем работа ближе к поверхности. К тому же чем больше динамита, тем больше пыли, как говорят горняки. Они немало ворчали на то, что гезенки и скаты забиты пустой породой: гезенки, в которых не велось работ, использовались для спуска породы, вместо того, чтобы оставаться открытыми для притока воздуха.

Известно, что в забоях с магазинированием руды образуется особенно много пыли. Когда в отсеке породу разбивают на куски, чтобы переправить затем на рудодробилку, в воздухе стоит сплошное облако пыли. По мнению многих, при диагональной выемке пыли образуется гораздо меньше и метод этот безопаснее для рабочих, менее вреден для их здоровья и обходится компаниям дешевле. Однако опасность несчастных случаев при диагональной выемке резко возрастает, если край пласта недостаточно укреплен. По этой причине на Большом Боулдере этот метод применять было нельзя.

На Фингале и на других рудниках люди работали в вертикальных выработках, уходивших вверх на сто, а то и на двести футов. Это значило, что они работали все время в пыли, сыпавшейся на них сверху; к тому же глухой конец находился подчас на расстоянии семисот — восьмисот футов от места притока воздуха. Работа в таких выработках убивает людей, говорил Том. От этого метода следует отказаться, за исключением тех случаев, когда он совершенно неизбежен. С введением лебедки Холмена почти исчезла необходимость производить выемку вверх более чем на двенадцать футов. Но работы велись совершенно так же, как прежде, и всем было известно, что нужда заставляет людей работать в вертикальных выработках, превышающих установленную правилами высоту.

Том резко осуждал систему сдельщины, так как она принуждала рабочих идти на риск. Большинство забойщиков работает сдельно, тогда как откатчики и навальщики получают поденно. Те, кто работает сдельно, подчас наговаривают друг на друга, чтобы получить хорошее место. Если место плохое, им приходится выбиваться из сил, чтобы свести концы с концами. Иногда они вырабатывают несколько больше, но чаще всего куда меньше того, что необходимо для жизни. Вот почему они вечно гонятся за количеством и очертя голову бросаются обратно в глухие забои и вертикальные выработки, когда дым и пыль от взрыва еще висят там такой густой пеленой, что с трудом можно разглядеть зажженную свечу на расстоянии вытянутой руки.

Люди, больные туберкулезом, кашляя, отхаркивая мокроту, продолжают работать под землей в тяжелом, насыщенном вредными газами воздухе — рассаднике заразы. Существовало правило, запрещавшее больным работать под землей, но оно вошло в силу лишь недавно.

Зная, что у товарища нет другой возможности заработать на жизнь, рудокопы не выдавали его администрации и протестовали против применения правила о больных, пока ему и его семье не гарантируют пенсию или подходящую работу.