Золотые миры

Закат сгорел. Последний луч умчался
За горы и леса, в далёкую страну.
Спустилась тьма, и принесла с собою
Покой и тишину.

Но почему, когда кругом всё тихо,

Когда в саду едва колеблются листы,
Зачем тогда уносятся далёко
Любимые мечты?

Но ночь пройдёт томительно и скучно,

Заблещет солнца луч, желанный, светлый луч,
Уйдёт тоска, и улыбнётся радость,
Как солнце из-за туч.

17/ XII, 1918

Прощание

Там, где ельник начинался
Тёмной, тёмной бахромой,
Там шальной казак прощался
С украинкой молодой.

«Ты не плачь, моя Маруся, —

Он ей тихо говорил, —
Скоро с битвы я вернуся,
Полный славы, полный сил.

Заживём с тобой мы ладно

На брегу Днепровских вод,
Каждый вечер будем славно
Собираться в хоровод.

А тогда, когда вернусь я

Среди радостного дня,
Ты меня в саду, Маруся,
Дожидайся у плетня».

Уж звезда зажглась златая,

А Маруся вся бледна.
«Ах, — промолвила, — какая
Доля горькая пришла.

Не езжай ты, мой Сергейко,

Не езжай в далёкий край,
Али без тебя людей-то
Мало? Ох, не уезжай!»

Но казак не слыша боле

Ни молений и ни слёз,
Быстро скрылся в тёмном поле
И с собою всё унёс.

Он унёс надежду, грёзы

От Маруси в этот день.
Та стоит, роняя слёзы,
Прислонившись на плетень.

13/ I, 1919 (13 лет)

Аккорд

Мотив затих. Аккорд ещё рыдает
Трепещет он в душе, страдающей, живой.
О чём-то он душе напоминает
Своею непонятной, сладкою игрой.

И хочется любить, и верить, и страдать,

Как тот аккорд, что за душу хватает,
И хочется рыдать, рыдать, как он рыдает,
И жить, и никогда не умирать!

18/ II, 1919

«Спи! Ещё ясное солнце…»

Спи! Ещё ясное солнце
Дремлет во мраке ночном
Ветер стучится в оконце,
Свищет на поле пустом.

Спи! Только ветер проснулся.

Серым туманом одет,
Лес вековой встрепенулся
И улыбнулся рассвет.

Спи, пока светит лампадка

Перед иконой святой.
Спи беззаботно и сладко
Утренней, свежей порой.

Спи! Ещё жизнь не успела

Счастье твоё унести…
Много священного дела,
Много трудов впереди!

20/ II, 1919

«Я был сотворение ада…»

Я был сотворение ада,
Богиня меня сотворила,
И в грудь мою, полную яда,
Жестокое сердце вложила.

Я был бесподобно изящен,

Своей красотою блистая.
Мой лик был жестоко прекрасен,
И всех красотой поражал я.

И кудри мой лик окаймляли

Красивою, чёрной дугою,
А губы улыбкой играли,
Улыбкой змеиною, злою.

Под тонкою, чёрною бровью

Глаза мои искры метали.
Такие созданья, как люди,
Меня «божеством» называли.

Чей глас по долине летает,

Наполненный грозного яда,
Кто в жертву людей собирает?
То — я, сотворение ада!

21/ II, 1919

Рабы