Золотые нашивки

Только что окончилось общее собрание экипажа, и Нардин спустился к себе в каюту. Артельщика надо менять. Подобрать дельного, разворотливого парня, чтобы работал с интересом. А то этот Сидорчук уж очень вялый. На продбазе таких любят, подсовывают им всякую дрянь. Сегодня команда справедливо жаловалась на однообразие судового стола — кислые щи, сосиски, котлеты с кашей. И так почти ежедневно. Конечно, и они со старпомом виноваты. Мало обращали внимания на питание экипажа. Но главное все-таки в артельщике. От него зависит многое. Кого же назначить на место Сидорчука? Надо серьезно подумать.

Как обычно, весь день прошел в разных делах. Утром приходила молодая, красивая женщина, мать курсанта Пожеляцкого. Плакала. Нардин с трудом ее успокоил. Она просила, чтобы капитан повлиял на сына. Он связался с какой-то скверной компанией.

— Владимир Васильевич, я вас очень прошу, поговорите с Олегом. Он вас послушает, — всхлипывала Пожеляцкая. — Он так много рассказывал дома о вас. Пожалуйста…

Придется выяснить, что с парнем. На судне он ни в чем плохом не замечен.

Потом пришел старпом. Он долго, нудно жаловался на матроса Ветрова. Что-то тот ему нагрубил.

— Необходимо положить конец такому поведению, — возмущался старпом, — и наказать Ветрова построже, в пример другим.

Нардин сердито ответил, что перед тем, как наказывать, надо послушать объяснения Ветрова. Моргунов ушел обиженным.

Завтра же с утра капитан вызовет матроса и, если то, что говорил старпом, подтвердится, устроит ему «баню».

После обеда начались «визиты». Почему-то всем был нужен именно капитан. Говорят, что раньше к капитану шли только в крайнем, из ряда вон выходящем случае, а так все вопросы мог решить старпом. Теперь же все кому не лень по самому пустяковому поводу идут к капитану. Даже команда…

Пришел мальчишка лет шестнадцати из яхт-клуба. Хороший такой мальчишка. Глаза горят, красный от смущения, говорит еле слышно. Как ни усаживал его капитан — не сел. Пока они разговаривали, стоял навытяжку.

— Возьмите меня матросом на «Ригель», товарищ капитан. Я парусное дело хорошо знаю. Уже три года в яхт-клубе. Диплом яхтенного рулевого имею. Возьмите, правда…

Мальчишка учится в школе, в восьмом классе. Ну, куда его возьмешь? С трудом убедил его.

— Ладно, — говорит, — окончу школу, потом опять к вам приду.

Вслед за ним появился инженер с завода, куда предполагают поставить «Ригель» на ремонт. Проболтали целый час, пили кофе. Инженер предлагал обить днище оцинкованным железом. Но Нардин на это не пошел. Для подводной части нужна медная обшивка.

Матрос Субботин приглашал на свадьбу. Женится все же. Давно пора. Девушка у него прекрасная. Нардин познакомился с ней, когда весь экипаж «Ригеля» ходил в театр. Милая девушка, работает на швейной фабрике и, кажется, крепко держит в руках этого баламута Субботина. Капитан обязательно пойдет поздравить молодых.

А потом было общее собрание. Оно длилось два часа. Кого же все-таки назначить артельщиком?

Капитан присел на диван. Можно было отдохнуть. Команда уже разошлась, на борту остались лишь вахтенные. «Ригель» тихонько поскрипывал швартовыми. Нардин зажег настольную лампу, закурил. Он любил эти тихие часы после рабочего дня, когда можно обдумать все спокойно, не отвлекаясь.

Взгляд капитана упал на фотографию молодой женщины, стоящую на столе. Он взял ее в руки, подержал и поставил на место.

Нардин познакомился с Валерией Николаевной Ширяевой три года назад. «Ригель» только что вернулся из плавания. Все свободные от вахты убежали на берег. Он тоже был свободен. Приходную вахту стоял старпом. Ему захотелось побыть среди людей, послушать смех, посмотреть на женщин. Он сошел на набережную, окликнул проезжавшее мимо такси и через пятнадцать минут приехал в городской парк.

Нардин бродил по тенистым аллеям. Он останавливался у аттракционов, смеялся, наблюдая, как висят вниз головой смельчаки, рискнувшие прокатиться на фанерных самолетах, и так дошел до «американских гор». Ему пришла в голову мысль вновь испытать чудесное чувство скорости, страха и веселья, как это бывало в детстве, прокатиться в маленьком поезде, падать вниз, взмывать кверху и восторженно реветь вместе с остальными пассажирами. Нардин купил билет. Поезд уже отправлялся. Он вскочил в вагончик и сел на свободное место. Поезд медленно тронулся. Нардин повернул голову: рядом сидела женщина с золотисто-рыжими волосами, пухлыми губами, загорелая, с широким, слегка вздернутым носом и карими, полными страха глазами. Он хотел сказать ей что-нибудь шутливое, но не сказал ничего. Поезд уже забрался на вершину горы. Через секунду он ринется в пропасть. Соседка судорожно вцепилась в поручни.

— Ох, не могу, — прошептала женщина. Нардин обнял ее, прижал к своему плечу. Соседка молчала. Засвистел ветер. Они неслись вниз…

Наконец поезд замедлил ход, пошел на подъем.

— Вы с ума сошли! Сейчас же отпустите меня, — запоздало сказала женщина. Брови у нее сердито сдвинулись. Но Нардин не послушался.

— Вам же страшно, — прокричал он. — Сейчас опять будет спуск.

Поезд вновь падал в пропасть.