Золотые нашивки

Люка бросила быстрый взгляд на Горлова. Он одобрительно кивнул ей. Виктор заметил, что между Люкой и Горловым происходит разговор без слов, понятный им одним.

Горлов отодвинул чашку и встал.

— Люся, проводи меня, пожалуйста, к телефону. Совсем забыл. Мне нужно позвонить одному парню. Ты извини, — обернулся Михаил к Троневу.

Горлов и Люка вышли в прихожую. Оттуда донесся тихий разговор. Виктор прислушался.

— Ты подумай о поездке. Володьку надо предупредить заблаговременно.

— Ладно. Звони, куда хотел. Вот, тут свет…

Люка вернулась в комнату.

— Ну что, Витюля, ты такой хмурый?

Виктор пожал плечами.

— На судно надо ехать.

— Торопишься?

— Да.

Тронев поднялся. В комнату вошел Горлов.

— Ты что, уже сматываешься? Ну, будь. — Он небрежно сунул Троневу руку.

В прихожей Виктор спросил Люку:

— Поедешь с ним на юг?

— Наверное. А что?

— Не понравился мне твой пижон. Разговоры, вид, манеры, все не понравилось.

— Да? — насмешливо сказала Люка. — Какое совпадение! И ты ему совсем не понравился.

— Мне наплевать. Я у тебя в последний раз и вряд ли когда-нибудь еще увижу его рожу.

— Прекрасно, умница, — вскинула голову Люка. — Я сама хотела просить тебя об этом. Неужели ты не почувствовал, что смертельно надоел мне? Я и на вечер в Мореходку не пошла из-за этого.

Тронев увидел Люкины глаза. Они сделались маленькими и злыми.

— Можешь не приходить, — повторила Люка. — До свиданья.

Виктор хлопнул дверью, сбежал с лестницы. Вот все и кончилось, не успев начаться.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

Тронев пришел на «Ригель» с опозданием, когда все его соученики разместились в кубриках. Первой, кого он увидел на палубе, была Зойка. Она поднимала тяжелое ведро с помоями, намереваясь выплеснуть их за борт.

— Разрешите я вам помогу, молодая морячка, — сказал Виктор, ставя чемодан.

— Обойдемся, молодой моряк, — в тон ему ответила девушка, выливая воду.

— Ловко у вас получается. Тренировочка! — засмеялся Тронев. — Вы не скажете, куда я могу бросить свои кости?

— Обычно у нас их бросают в мусорное ведро.

— Вы не поняли. Я имею в виду свою персону.

— Ах, вот что. Свою персону, — язвительно сказала Зойка. — Идите к вахтенному помощнику. Он пристроит вашу персону где-нибудь в массах, в кубрике на верхней койке. Надеюсь, на отдельную каюту не рассчитывали?

— Нет, отчего же, — скромно заметил Тронев, — неплохо бы… А вы, значит, на «Ригеле» плаваете? Украшаете общество моряков? Давайте познакомимся — Виктор Тронев.

— Какой вы проницательный. Я действительно плаваю на «Ригеле». Познакомимся, — Зойка сделала книксен. — Княгиня Барышева, Зоя Александровна.

— О, в какое великосветское общество я попал. И много здесь титулованных особ?

— Я единственная.

— Видно сразу. Такое воспитание, манеры. Как вы терпите грубых моряков? Ведь здесь иногда прорывается крепкое слово?

— Ошибаетесь. Моряки очень галантны и умеют ценить дамское общество. Запомните — ругаться у нас не принято. Капитан не терпит.

— Что вы, разве я позволю! Может быть, пойдем сегодня вечером в кино на новый фильм?

Зойка презрительно сощурила глаза, отрицательно встряхнула «конским хвостом», в который были собраны ее волосы.

— Берете быка за рога? Во-первых, я никуда не хожу с незнакомыми людьми, во-вторых, все свободные вечера расписаны на два месяца вперед. А вы — «сегодня»! Наивный человек!

— Вот как? Тогда запишите меня в очередь. К тому времени мы познакомимся лучше. А пока, прощайте, княгиня.

Тронев отвесил Зойке поклон и отправился в кубрик. Дойдя до тамбура, он оглянулся. Зойка все еще стояла на прежнем месте.

«Хорошая девчонка», — подумал Виктор.

В кубрике, увидев своих, он радостно закричал:

— Здоро́во, толпа! Есть ли место на нижней койке для одного, отбившегося от стада?

— Греби сюда, Витек. Я для тебя занял лежбище. Помни — забота о людях. Потом сделаешь что-нибудь для меня, — сказал плотно сбитый курсант с большим ртом, приплюснутым носом и скуластым лицом. — Вот твой номер, бери. Старпом дал.

— Спасибо, капитан Врунгель. Я отдам тебе свою пшенную кашу, когда нам ее дадут.

— Почему Врунгель? Ты неблагодарен.

— Ладно, Батенин. Буду называть тебя Колумбом. Подойдет?

— Начинается жизнь в коллективе, ребята. Держитесь достойно, как подобает советским студентам. Чтобы штатная команда брала с нас пример, — еле сдерживая смех, строго сказал курсант Курейко. — Прозвища — отставить. Будьте внимательны и ласковы по отношению друг к другу. Недостойных завтра повесим на бом-брам-рее. Между прочим, когда ужин?

— Кому что, а Курейко главное в судовой жизни — время приема пищи. Интеллектуальный тип.

— В общем, завтра начинается новая жизнь. Кое для кого она уже началась. Под полубаком я видел одного из наших. Он страшно визжал. Его порол боцман линьком за то, что он умыкнул пирожок с камбуза.

— Что ж. Пусть неудачник плачет. Не умеешь — не берись.

— Разве сегодня к ужину дадут пирожки? — не удержался от вопроса Курейко.

— Ватрушки с творогом. Хочешь, я тебе отдам свою, если ты постираешь мою робу?

— Не слушай его, Курейко. Он тебя покупает. На ужин борщ и сардельки.