Золотые Небеса. Полёт Одной Птицы

— Я докажу, что они не зло, — это было последнее, что сказала ему Лина перед тем как улететь. — Он не был злом. А значит и среди каэлов есть не заслуживающие смерти и я докажу, что это так! Он не должен умереть просто так, понимаешь? Я сделаю всё для этого. Хватит гонений! Так не должно быть.

Они ещё какое-то время смотрели друг на друга, потом Лина развернулась и пошла к аре. Заворожено Лант следил как поднялась навстречу небу птичья голова, как взметнулись и с шумом опустились крылья. И вот ара уже парила высоко-высоко над верхними куполами и сидящая на ней Лина была крохотной точкой на светящемся молочном серебре неба.

Родер не стал больше ничего говорить. Покинув покои он оставил Ланта одного, нерушимого и безмолвного. А тот всё смотрел перед собой. Закутанный в алую мантию.

И было что-то непонятное, потаённое в его взгляде.

17

Бои ветров

Восточная река, что отделяла владения Уравана от прибрежной пустоши, была широкой и глубокой. Её иссиня-пепельные воды клубились и поднимали со дна крупный песок и гальку, что устилали берег. То тут, то там — известно каждому здесь бывавшему — реку избороздили здоровенные ямы. Тут и там скрывались под водой острые их вершины, как те, что торчали под ногами в старых заброшенных пещерах Сонмора.

Расширяясь ближе к морской линии, река сужалась у осколков древних скал.

Не чувствуя ни тела, ни камней, ни слабых порывов ветра, он только посмотрел на присмиревшую речную воду и закрыл глаза. А когда открыл — увидел над собой белые пятна, в огромном количестве выстроившиеся в два ряда.

С трудом всматриваясь в неясные силуэты, он смог различить головы и руки. Было очень тихо, даже вода перестала шуметь. Сковывающая глухота обрушилась на весь мир, на всё, что только можно ухватить краем глаза.

Голова сделалась тяжёлой, всё тело вдруг стало неподъёмным. А мысли раз от раза проваливались, то ухватывая крошечный кусочек от действительности, то погружаясь в неясную пучину грёз таких же туманных, как и обрывки образов в тумане.

В этом томящем мареве один белый силуэт становился всё ближе и ближе. Он даже не подходил, а налетал, охватывая собой всё кругом и заслоняя осколки блеклого солнца.

Из вихря образов и несуществующих выкриков человек обрёл своё лицо. Или же нет. Мэроу видел себя. Себя, склоняющегося над собою же. И этот другой я заговорил.

— Здравствуй, — сказал он глубоким мягким голосом. — Я Лоэл.

Много времени прошло с тех пор, как белознаменные воины обосновались в позаброшенной башне Ид. И каждый день с того часа, как они взяли с собой выброшенного на берег и раненного подводными камнями человека — каждый день с благоговейным ожиданием их глава, когда в небе загоралась вечерняя звезда, приходил к нему.

Так минуло много времени. Глава сам выхаживал свою находку, пока однажды, Мэроу не проснулся здоровым и окрепшим.

Искрящийся солнечный свет заливал комнату. Крался, уворачиваясь от тени по белым простыням, изливался призрачными дорогами на изъеденном временем потолке.

С подветренной стороны башню защищало от любопытных глаз раскинувшееся море. С другой — громоздились непроходимыми пиками тёмные скалы.

Мэроу поднялся с кровати. Чистая и выглаженная одежда уже ждала его, аккуратно сложенная на стуле. Тут же стояла и лохань с тёплой водой. Кто бы не привёз его сюда — они точно знали, когда он проснётся.

После приёма ванны Мэроу оделся во всё новое.

Чудесный тёплый воздух насквозь был пропитан ранним летом. Высоко-высоко над обрывом, что круто уходил вниз, громоздились различные валуны, а дальше, уходя вниз — простиралось гладкое и умиротворённое море. И весь простор широко охватывал горизонт, что дух захватывало. Мэроу впервые видел море. Он, конечно, знал — оно большое. Но видеть его совершенную гладь — это совсем иначе.

Мэроу хорошо помнил, как его затянуло подводное течение и как Лант пытался его вытащить. Мэроу подошёл к двери и отворил её. Короткий коридор змеясь вёл вверх под самую крышу башни. Там, всматриваясь в простирающееся кругом море, стоял высокий мужчина. Он был молод и черноволос. А когда Лоэл обернулся, Мэроу увидел его белое как кость лицо. Сверкающие чёрные глаза смотрели с величайшим интересом и почтением. С благосклонностью, от которой становилось совсем… на нём были белые одеяния и белый плащ ниспадал вниз.

Долго они смотрели один на другого, когда мужчина довольно улыбнулся.

— Ты знаешь, кто я? — пристально изучая Мэроу спросил он.

— Я помню твоё имя. — Был ответ.

Их сходство поражало. И всё же, они были разными. В каждой черте, в каждом взгляде Лоэла проскальзывало какое-то потаённое, истинное знание. Обретённая мудрость.

— Но как можешь ты быть им? — непонимающе спросил Мэроу. — Лоэл, сын Бероэна умер.

— Я не умирал. — Не сводя взгляда с Мэроу спокойно возразил Лоэл. — Я никогда не умирал и не возрождался. Однако, для отца своего я всё же мёртв. Какое тебе дали имя? — Вдруг спросил он. — Когда я увидел тебя впервые у тебя ещё не было имени.

— Мэроу.

Лоэл кивнул.