Золотые нити

Сфинкс – огромный, величественный и неприступный страж – наблюдает и прислушивается, обращая свой взгляд на Восток, в будущее, – охраняя тайну, а вместе с нею страну жизни от Сета,[26] бога смерти. Солнце подсвечивает его красноватые бока, он глядит куда-то далеко, на долину Нила, подернутую дымкой…

«О, Гор, Светлый Сокол, сын Осириса[27] и Изиды, ты – Царь Живых, к тебе обращаем мы свои мольбы, ибо только живой может понять живого и откликнуться на его зов!.. Ты, побеждающий силы мрака, – ты знаешь, что даже самая длинная и подробная повесть о земной жизни, которую мы берем с собой в погребальное путешествие по Дороге Мертвых, – так же далека от самой жизни, как каменный лотос от раскрывающегося на рассвете и источающего аромат цветка…

На дороге жизни мы также нуждаемся в провожатом, чей совет помог бы сделать правильный выбор. Как непросто бывает это сделать, как непросто…»

Та-Кемет,[28] «черная страна», которую назвали так по самому важному цвету – цвету жирной плодородной почвы, испаряющей животворящую влагу, – Страна Олив! Как она любила в ней все – безмолвный мир песков и гробниц, заросли тростника, с бродящими в них цаплями, Барку Осириса, плывущую по зеркальной поверхности реки, пестрых бабочек, серебристых рыбок в прозрачной воде, войны, пиры, охоты, праздничные шествия, прохладные храмы и роскошные дворцы, журчание фонтанов и пение птиц в цветущих садах…

Вовек не найти земли прекрасней! Да и зачем искать ее, когда она твоя – с цветущими акациями; с оранжевым удодом, хохолок которого переливается на утреннем солнце; с хищной грацией дикой пятнистой кошки, охотящейся за своей добычей; с шелестом папируса и шествием красногрудых, переваливающихся с ноги на ногу уток; с тихим журчанием прозрачных вод и запахом ила и рыбы; с девушками, собирающими лотос…

Занимающая необычайно высокое положение жрицы Изиды, обусловленное близким родством с семьей фараона, она могла наслаждаться всеми красотами и дарами благословенной земли, – посвященная в ее самые сокровенные тайны, исполненная мудрости, пронесенной через века, вкушающая от всех возможных источников, кроме, пожалуй, одного, который, она думала, никогда не станет сколько-нибудь значимым для нее…

Негромкий щелчок замка разорвал очарованную тишину, наполненную звуками далекой земли, словно удар грома – грань между сном и явью была слишком тонка, да и была ли?

Именно так – тишина этой жизни всегда наполнена привычными звуками, сливающимися с дыханием и биением сердца настолько, что звуки эти перестают восприниматься как нечто чуждое и постороннее.