Золотые поля

— У матери Билли пятеро сыновей, Джим. У меня один. Он не сделал ничего плохого. Джек — такая же жертва несчастного случая, как и многие из пострадавших. То, что у него целы руки и ноги, не означает, что он не скорбит так же глубоко, как и любой другой. Он был там, отвечал за безопасность этих людей. Подвело шахтное оборудование, а вы хотите обагрить эти руки кровью тридцати человек. Что за позорище!

— Причина глубже, Чарли. — Говоря это, Дженнер смотрел на людей, целые семьи, молча стекавшиеся к церкви. — Он не ходил на войну, а вот теперь еще это. Это…

Голос отца Джека стал лютым как зима.

— Ты знаешь, что его не взяли, и тебе известно, почему так вышло. Нельзя сказать, что Билли сражался на передовой, но почему-то никто не обзывает его за это трусом.

— Лучше оставим это, — вмешался Джек. — Я попрощаюсь с Билли позже.

Дженнер посмотрел на парня со смешанным выражением благодарности и беспомощности, но тот больше ничего не сказал. Его отец на прощание испепелил Дженнера взглядом.

— Я этого не забуду. — С этими словами он развернулся и зашагал прочь.

Джек заспешил за отцом, не зная, что сказать, и гадая, почему они идут не вверх, к дому, но забирают вбок, к морю.

— Иди за мной. — Это было все, что произнес Чарльз Брайант.

Озадаченный и обрадованный неожиданной поддержкой отца, Джек молча пошел за ним.

7

Когда они оказались на вершине скалы, отец опять удивил сына тем, что снял пиджак, аккуратно его сложил и водрузил сверху шляпу. Он постелил свой белый накрахмаленный носовой платок и опустился на него, тщательно следя за тем, чтобы не испортить стрелки на брюках. Как и все мужчины семьи Брайант, Чарльз был высок ростом и широк в плечах, но внезапно Джек в первый раз обратил внимание на то, что эти плечи начали слегка округляться. Странно, что он заметил это только сейчас, так же как и новые морщинки под глазами. Серебряные нити в волосах Чарльза, прежде редкие, так предательски быстро распространились на всю шевелюру, что Джек поразился, насколько реальный отец старше того образа, который он привык видеть в своем сознании. Как могло случиться, что перемены прошли мимо него?

Он присоединился к отцу. Они посидели плечом к плечу, и в этом общем молчании им было хорошо как никогда.

Вид моря всегда бодрил Джека. В этот день вода была волшебно-прекрасной и меняла цвет от сапфирового на глубине до светящегося изумрудного близко к поверхности, там, где волны набегали в крошечной лагуне на песок, разбивались о валуны и исходили пеной, блистая в солнечном свете.

— В детстве я приходил сюда помечтать о дальних странах, что лежат за Краем Земли, — начал отец, внезапно выводя Джека из тихой задумчивости. — Обычно мы бывали здесь с Джимом Дженнером. Закусывали свежеиспеченными пирогами и часами говорили обо всех тех путешествиях по миру, которые совершим, когда вырастем.

Джеку с трудом верилось, что его отец, всегда серьезный, мог питать столь яркие и дерзновенные мечты.

— Сколько тебе было тогда?

Отец вздохнул, затем рассмеялся и ответил:

— Нам стукнуло, наверное, лет по шесть, когда мы начали ходить сюда без взрослых. Мы решили, что лучше всего быть пиратами — не теми, которые берут на абордаж корабли, севшие на мель неподалеку от берега. Нет, мы решили, что, в соответствии с нашими возвышенными представлениями, станем чем-то получше.

— Честными пиратами, — подсказал Джек, отчего улыбка отца стала еще шире.

— Да, честными. Мы стали бы захватывать только богатые торговые суда из Испании и Италии… которые придут, чтобы напасть на Корнуэлл. Озолотив наши семьи, мы отбыли бы в экзотические страны.

— Торговые суда, которые одновременно нападают!

— Мы ведь были совсем малышами. К восьми годам я уже спускался в шахту с отцом и дядей. В те времена мы работали в Южной Крофти.

Джек слышал об этом от деда, но ни разу не обсуждал эту тему с отцом.

— А как вы очутились в Леванте?

— Перебрались сюда всей семьей в тысяча восемьсот семидесятом году или около того.

— Так, значит, твой дядя Джеми погиб в Леванте?

Задумавшись, отец всосал губами воздух, потом сказал:

— Дядя Джеми погиб в Южной Крофти зимой тысяча восемьсот шестьдесят девятого года, за два дня до Рождества.

Джек помнил эту историю, хотя и несколько смутно. Ему также было известно, что после гибели Джеймса Брайанта от несчастного случая в шахте отцу Чарльза достался от брата домик с неплохим участком на побережье.

Чарльз заговорил опять, прерывая воспоминания Джека и глядя на море:

— «Забери мальчика из шахты», — часто говаривал дядя Джеми отцу. Но мы не могли себе этого позволить. Мужчины нашей семьи на протяжении многих поколений были шахтерами и добывали олово.

— А потом вы продали дом, — подсказал Джек.

Брайант вздохнул и посмотрел на свои большие руки, уже не покрытые трещинами и ссадинами. Теперь ему регулярно приводили их в порядок и полировали ногти в салоне для джентльменов в Кэмборне.