Золотые россыпи (Чекисты в Париже)

Усатый агент проходит вперёд, зажигает свет, тщательно осматривает комнату и даёт надзирателям знак ввести арестованного. Гунявый и Леся проходят за ними. Это, судя по всему, кабинет. Обстановка солидная, чуть тяжеловесная, но уютная.

Гунявый хочет снять шляпу, но, видя, что ни агент, ни надзиратели не снимают своих, опускает руку и стоит посреди комнаты, следя за Петренко.

Тот же с прежней, смущённо-отчаянной улыбкой направляется к стене без дверей, заставленной книжными полками. Надзиратели не отпускают его ни на шаг. Петренко вдруг поворачивается к агенту:

— Предупреждаю: в этой стене шкаф. Там мои бумаги. Шкаф замаскирован полками и открывается только мне известным способом. Итак, прошу не… волноваться.

Агент спокойно кивает ему — мол, мы ко всему привыкли, на всё готовы.

Петренко внимательно осматривает полки, подходит к ним и, слегка приподняв скованные руки, на что-то нажимает. В то же мгновение ряд полок мягко сдвигается с места, стена раскалывается посредине и раскрывается, подобно двери высокого и глубокого шкафа. Леся успевает увидеть полочки, одежду, что-то металлическое.

И тут происходит нечто такое, напоминающее ураган, несущий её куда-то помимо воли и сознания. Она видит, как спина Петренко молниеносно ныряет в шкаф, а тяжёлая дверь так же молниеносно, с грохотом закрывается за ним, сильно ударив того из надзирателей, который двинулся за арестованным. Усатый агент злобно выкрикивает что-то и бросается к стене с полками.

— Топор, топор! Бегите на улицу, быстрее, ловите его на улице!

Надзиратели выскакивают из комнаты, а Леся, ухватившись за спинку кресла, видит, как Гунявый, промчавшись мимо, налетает на стену и со всего размаху ударяет плечом в шкаф. Стена глухо гудит от ударов, и книги валятся на пол.

Агент полиции хватает тяжёлое кресло и кричит Гунявому:

— Отойдите! Отойдите!

Но Гунявый не слышит. К Лесе на миг поворачивается его страшное лицо, с вытаращенными глазами и судорожно искривившимся, чёрным отверстием рта. В сознании её кто-то чёркает: это с таким лицом он убивал людей. Потом она видит, как обеими руками он срывает, выворачивает из стены полки, грубо отталкивает в сторону агента, который креслом колотит в дверь шкафа, разгоняется и, на бегу повернувшись боком, вонзается в стену плечом. Слышен хруст дерева. Гунявый приседает и с разгона снизу другим плечом лупит в дверь. Она раскалывается, прогибаясь внутрь чёрной дырой. Гунявый остервенело запускает обе руки в эту дыру и, раздирая дверь на две половины, просовывается туда. Следом влезает агент полиции.

Леся бежит за ними, проскальзывает в расщелину, больно исцарапав руку и не заметив этого, и оказывается не в шкафу, а в какой-то комнате, залитой электрическим светом. У окна стоит Гунявый и, как бадью воды из колодца, ошалело тянет что-то на верёвках. А усатый агент рядом с ним лихорадочно выхватывает револьвер и, высунувшись, несколько раз стреляет. Грохот выстрелов отдаётся в ушах Леси, но она подбегает к Гунявому и хватается за верёвку сбоку, таща её изо всей силы. Кажется, что внизу на гигантской удочке повисла огромная рыба.

Снова разносятся выстрелы. Агент отшатывается назад, одной рукой подхватывая шляпу, которая почему-то слетела с головы, а другой, с револьвером, торопливо ощупывая лоб.

— Нет, не задели, мерзавцы!

На улице снова хлопают выстрелы. Вдруг Гунявый откидывается, нелепо взмахнув левой рукой, и выпускает верёвку. Что-то сильно дёргает вниз Лесины руки и натирает их до обжигающей боли. Она тоже расстаётся с верёвкой, испуганно смотрит на Гунявого и видит на руке его густо-красное, блестящее при свете кровавое пятно. Но не успевает она вскрикнуть и броситься к Гунявому, как он, не замечая её, прыгает на подоконник, ложится на него животом, спускает ноги вниз и исчезает, взмахнув окровавленной рукой и оставив на подоконнике красные следы.

Леся бросается к окну, но агент с силой оттаскивает её назад.

— Куда к чёрту. Они убьют вас! Этот сумасшедший погибнет! С улицы надо, с улицы!

И агент вылетает из комнаты. А Леся снова подбегает к окну и смотрит вниз. Плеть верёвочной лестницы, привязанной к окну, тяжело раскачивается от движений Гунявого, трётся об окно. Внизу что-то тёмное стремительно сползает к земле. В окнах дома головы испуганных жильцов, по земле бегут какие-то люди, гремят выстрелы.

Плеть замерла. Слез!

Но Лесе ничего больше не видно — мешают тёмные ветви деревьев. Кто-то пронзительно свистит, кто-то кричит, ревёт рожок автомобиля, снова и снова выстрелы. Из окон доносятся истерические крики женщин, детский визг, лай домашних собак.

Леся бросается вниз. Но когда она выбегает на улицу, прорвавшись через толпу жильцов, выстрелы и крики уже стихли. Усатый агент без шляпы злобно ругает каких-то людей, которые почтительно и виновато мнутся возле него. Гунявого же нигде нет. Леся спрашивает агента, спрашивает других, но никто не знает, где он. Кажется, кинулся за авто, на котором сбежали преступники, — может, где-то упал раненый?