Золотые росы

Все засмеялись. Бабушка никак не могла прийти в себя. Она растерянно топталась вокруг коровы и все охала:

- Ах ты господи! Да как же так?

- Не сомневайся, Михайловна. Егорыч-то не одну корову заслужил. Век ему колхозники благодарны будут... Правильный он человек, - сказала тетя Маша и, похлопав корову ладошкой по спине, с улыбкой напутствовала ее: Ну, Буренка, слушайся свою хозяйку.

Ленька тоже хотел погладить Буренку, но та мотнула на него головой, и он испуганно отскочил.

- Она у нас с характером, - сказала тетя Маша. - Породистая...

Мы с Ленькой смотрели на Буренку с уважением и страхом. Но стоило нам подойти к ней поближе, как она вскидывала голову и наставляла рога.

- Ничего, пообвыкнет, - сказала тетя Маша.

Когда тетя Маша с Колей уехали, мы с Ленькой стали просить бабушку, чтобы она подоила корову.

Бабушка рассмеялась.

- Не доится она еще.

- Как не доится? А зачем она тогда нам? - сказала я.

- Вот погодите, будет у нее скоро теленочек, тогда будем доить, сказала бабушка.

- А ты попробуй теперь, - настаивал Ленька.

- Нет у нее молока, и пробовать нечего, - сказала бабушка.

- А еще породистая! - разочарованно сказал Ленька. - Только бодается.

ЛЕТНЕЕ РОЗДОЛЬЕ

Мы с Ленькой решили подкараулить, когда придет лето. Каждый день мы смотрели во все глаза и все-таки прозевали. Совсем незаметно березовая роща стала такой густой и зеленой, что сквозь нее уже не было видно деревенских крыш. С яблонь, как легкие бабочки, улетели белые цветы, и вместо них появились крошечные яблочки. А трава за садом оказалась рожью. Она поднялась и зашелестела мягкими, еще зелеными колосками. И все вокруг зеленое, яркое. Только нам с Ленькой некогда любоваться этой красотой: у нас теперь дел по горло. Самая главная забота - пасти Буренку. Нужно смотреть, чтобы она не забралась в молодую рожь. А как ее удержишь, когда она, кроме бабушки, и близко никого не подпускает? Мы с Ленькой, вооружившись длинными прутьями, сидим на краю сада, возле ржи. И выходит, что мы рожь пасем, а не Буренку. Она ходит где ей вздумается и даже иногда пытается полакомиться рожью. Тогда мы с Ленькой начинаем махать прутьями и подымаем такой визг, что Буренка, испуганно кося на нас глазами, отходит.

- Ну и вредная же корова, все бы ей лезть куда не нужно, - отдуваясь, говорит Ленька.

Зато ее дочь, маленькая Бурушка, очень ласковая. Вот она подходит и тычется нам в лицо и руки своей влажной мордочкой. Ленька знает, что Бурушка жует все подряд и однажды сжевала даже Лилину розовую распашонку, висевшую на веревке. Но он стоит и посмеивается, пока дело не доходит до его штанов. Тут он легонько шлепает озорницу ладошкой, и она, откинув хвост и разбрасывая во все стороны ноги, несется прочь.

Рыска, гревшаяся на солнышке, испуганно отскакивает в сторону. У нашей Рыски теперь тоже полно забот. У нее котята. Они совершенно не похожи на свою мать: двое серых и один беленький. Озорные и быстрые, они носятся по двору, лазят на деревья, гоняются друг за дружкой. Рыска мяукает ласково и тревожно. Больше всего она боится, как бы котята не упали в колодец. У нас во дворе колодец ничем не огорожен, и нам не разрешают даже подходить к нему.

А как хочется туда заглянуть. Когда бабушка черпает воду, мы с Ленькой, держась за ее юбку, наклоняемся и смотрим вниз. Старые бревенчатые стенки поросли зеленым мхом, а на дне, как живая, колеблется темная вода. Страшно. Мы осторожно пятимся назад, а бабушка говорит:

- Видели? Чтоб больше сюда ни шагу!

После обеда бабушка идет пасти Буренку, а мы отдыхаем. Ленька выстругивает из длинной палки пику, а я сижу на крыльце и смотрю, как по ясному небу плывут легкие пушистые облака. Одни из них похожи на маленьких кудрявых ягнят, другие - на причудливые цветы, а некоторые напоминают сказочных птиц с большими прозрачными крыльями.

И вдруг во дворе раздается отчаянное мяуканье Рыски. Мы с Ленькой бросаемся на выручку. Рыска мечется вокруг колодца, готовая прыгнуть в воду. Глянув вниз, я вижу, что белый, самый озорной и быстрый котенок барахтается в воде.

- Бабушка! Мама! - отчаянно орем мы, позабыв, что никого нет дома.

- Что же делать? - испуганно говорит Ленька.

Не долго думая, я начинаю опускать в колодец шест с ведром. Шест, как живой, рвется вверх, будто ему тоже страшно опускаться в темную воду. Ленька, уцепившись с другой стороны, стал мне помогать, и мы вдвоем кое-как опустили ведро в колодец. Котенок все плавал. Мы о Ленькой старались поймать его в ведро, но он шарахался от него, как от страшного зверя. Скользкий шест вырывался из рук, и мы, стукаясь лбами, шипели друг на дружку:

- Куда ты тянешь?

- А ты куда? - огрызался Ленька.

- Пусти! - крикнула я и, оттолкнув Леньку, изо всех сил дернула шест. Ведро чавкнуло и вместе с водой зачерпнуло котенка.

- Тяни! - испуганно прошептал Ленька.

Ведро уже показалось над срубом, когда одуревший от страха котенок уцепился когтями за железную дужку, перевесился через край и снова полетел вниз.