Золотые росы

- Да моей лопаткой, - скромно сказал Ленька. - Видно, по носу.

Мы все захохотали.

- Ты у меня храбрый... мужчина, - серьезно сказал отец.

Хотя луна уже зашла и в доме стало темно, за окном чувствовался рассвет. Отец уехал, а мы, измученные ночными событиями, уснули.

Проснувшись, я увидела, что на дворе все присыпано легким снежком. Было уже поздно, в школу я, конечно, опоздала. Бабушка торопливо растапливала печь, а мы с Ленькой вышли во двор. Яблони стояли разукрашенные пушистой бахромой. Я глядела на эту нетронутую белизну, и прямо не верилось, что ночью тут творилось такое... Нигде никаких следов, и только заткнутое подушкой окно напоминало о ночном происшествии.

Ленька, проделывая первые следы в снегу, направился к сарайчику, где сидели куры.

- Бедняжки, до сих пор взаперти, - хозяйственно бубнил он.

Ступая на снег, куры испуганно поднимали ноги и, пройдя несколько шагов, останавливались.

И только один Симонька, не обращая внимания на снег, привычной дорожкой, через сад, направился к большому сараю.

Мы с Ленькой глядели на его деловую походку и удивлялись:

- Ишь, какой храбрый! И снег ему нипочем!

Вдруг мы увидели, как Симонька, хлопая крыльями, вылетел из сарая. Отбежав на несколько шагов, он остановился и, поворачивая голову и вытягивая шею, стал смотреть назад. Было видно, что ему хочется в сарай, но он чего-то боится.

- Интересно, что там такое? - сказала я.

- Давай посмотрим, - предложил Ленька.

Осторожно ступая, мы подкрались к сараю. Я заглянула в приоткрытую дверь, ничего не увидела, кроме кучи соломы, наваленной посредине, и уже хотела сказать, что ничего там нет, как вдруг Ленька толкнул меня в бок. Я в недоумении уставилась на него, потом снова заглянула в сарай. Мне показалось, будто солома шевелится. Я замерла. Из-под соломы показался сапог и тут же снова исчез. Ленька сделал мне знак рукой, и мы начали медленно пятиться назад.

- Видела? - спросил он, когда мы немного отошли.

Я молча кивнула.

- Стой здесь и смотри, - прошептал Ленька и побежал к дому. Спустя минуту он вернулся вместе с бабушкой.

- Беги за отцом, - сказала мне бабушка.

Я, не мешкая, побежала в колхоз.

Не пробежав и полдороги, я увидела отца, ехавшего мне навстречу. Рядом с ним в тележке сидел Алексей Иванович - тот самый председатель зареченского колхоза.

- Что случилось? - взволнованно спросил отец, подхватывая меня и усаживая в тележку.

Я быстро рассказала.

Когда мы подъехали, то увидели Леньку и бабушку, стоявших неподалеку от дома и наблюдавших за сараем. В руках у бабушки был топор, а у Леньки лопатка.

Отец с Алексеем Ивановичем направились прямо в сарай. Через минуту они вышли, ведя впереди себя здоровенного парня в поддевке. Отец, ощупав его карманы, кивнул Алексею Ивановичу, и тот вернулся в сарай.

- Вот, в соломе нашел, - сказал он, подавая отцу узкий, длинный нож.

- Попался, бандюга, - сказал отец.

Бандит угрюмо смотрел на нас и молчал, потом вдруг схватился руками за живот и застонал.

- Что, угостили? - не зло, а скорее даже весело сказал Алексей Иванович. - Будешь знать, как без приглашения в гости ходить... Папаша твой тоже, между прочим, далеко не ушел.

- И того поймали? Где же это? - воскликнула бабушка.

- Дома, в Заречье, - сказал отец.

- Пришли мы, стучим, - не открывает, - рассказывал Алексей Иванович. Потом открыл и говорит: "Извините, люди добрые, не слышал, как стучали... Зубы болят, всю ночь маялся, только-только задремал..." Смотрим: щека завязана. Сорвали повязку, а у него бровь и вся щека располосована...

- Здорово ты его этой лопаткой! - смеясь, сказал отец.

Бандит быстро взглянул на Леньку и тут же отвел глаза.

- Что ж, полюбуйся, с кем воевал... - показывая на нас, сказал отец.

Когда они, посадив бандита в тележку, уехали, Ленька удивленно сказал:

- Вот... какого коршуна поймали!

Через несколько дней в колхозе достроили новый дом, в который перевели правление, а мы переехали в старый. В школу мне было теперь почти рядом, и у нас с Ленькой началась новая жизнь, совсем не похожая не прежнюю.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГРАЧИ КОЛХОЗНЫЕ

НА НОВОМ МЕСТЕ

Дом, в котором мы теперь живем, большой и старый. Если взглянуть на него издали, то кажется, будто он лежит распластавшись на земле, придавленный огромной снежной шапкой. Крыльцо с деревянными ступеньками ведет в темные сени, которые делят дом на две половины. В одной живет колхозный конюх Терентий с семьей. Во второй раньше было правление колхоза, а теперь поселились мы. В нашей половине - дощатая перегородка с ободранными обоями и неизживный запах табака.

- Ну и прокурили! - ворчит бабушка.

Бабушка, как известно, всегда чем-нибудь недовольна, а нам с Ленькой здесь нравится.

Первым делом мы с ним, обшарив все вокруг, обнаружили, что перегородка раньше была оклеена розовыми обоями.

Когда мы сообщили об этом бабушке, она проворчала:

- Нам-то что толку от этого?

Мы с Ленькой тщательно ободрали уцелевшие розовые клочки с золотистыми прожилками и припрятали на всякий случай. Стенка стала похожа на старую географическую карту. Сверху в углу я вдруг заметила светлое прямоугольное пятно.