Золотые росы

- Давай-ка серп сюда, а то нас обгонят, - глядя на меня, улыбнулась Устенька.

Зевать было некогда - рожь не ждала. Тяжелые колосья клонились вниз и готовы были брызнуть на землю золотым дождем. Заречье лежало ниже, и на его полях хлеб еще держался, поэтому бригада Алексея Ивановича работала на нашем поле. Мой отец летал на Громике из бригады в бригаду, и женщины, завидев его, говорили:

- Готовься, председатель, дожинки справлять, - скоро кончим...

Через несколько дней наше поле стояло, щетинясь жнивьем, как будто чья-то огромная рука подстригла его под машинку. На нем осталось не больше десяти женщин, которые дожинали в лощинах, а остальные ушли жать в Заречье.

Несколько дней Алексей Иванович вообще не показывался у нас в деревне, а потом вдруг пришел к нам домой вечером веселый и оживленный и доложил, что завтра, пожалуй, закончат.

Мы возили с поля снопы, и один раз, приехав с полным возом в деревню, я увидела Алю. Она, позабыв, видимо, наказ тети Люси не бегать, неслась куда-то сломя голову.

- Мы угощение готовим, - сообщила она мне по секрету.

- Какое угощение? Разве сегодня праздник? - удивилась я.

- Не знаю, - сказала Аля.

Так и не разузнав, в чем дело, я снова поехала в поле. По дороге я встретила незнакомого человека в белой рубашке и соломенной шляпе. Он приостановился, навел на меня фотоаппарат, щелкнул и, помахав рукой, пошел дальше. И тут только я вспомнила, что это корреспондент из газеты Сивцов, который приезжал в прошлом году. Когда я вернулась в деревню со следующим возом снопов, был уже почти вечер. Солнце клонилось к Заречью, как бы стараясь продлить там день, чтобы женщины успели дожать. Возле правления было оживленно. Сюда собрались освободившиеся от работы колхозники и ребятишки со всей деревни. Из раскрытого окна валил табачный дым. Заглянув внутрь, я увидела своего отца, трех бригадиров и еще кое-кого из мужчин. Не было среди них только Алексея Ивановича. Иногда кто-нибудь из мужчин выходил на крыльцо и всматривался в сторону Заречья. Было видно, что все чего-то ждут. Вдруг я увидела Павлика.

- Идут, идут! - кричал он, размахивая руками.

Вслед за ним появился Алексей Иванович и, шагнув к вышедшему на крыльцо отцу, доложил:

- Товарищ председатель, четвертая бригада колхоза имени Шестого съезда Советов закончила уборку хлеба.

- Ну, спасибо. Поздравляю, - пожал ему руку отец.

- Тебе спасибо, Егорыч, - взволнованно сказал Алексей Иванович, - да нашим женщинам... Слышите? - повернувшись в сторону Заречья, сказал он.

Оттуда слышалась песня. Веселая и звонкая, летела она по полю, приближаясь к нам. Песня слышалась все ближе и ближе, и вот уже показались женщины с серпами на плечах и с огромными венками из полевых цветов и колосьев. Сразу стало весело и празднично, хотя все были одеты по-будничному.

Зинкина мать вышла вперед и, поднявшись на крыльцо, одела моему отцу на шею золотистый венок. Все захлопали, а отец стоял, приложив руку к груди, и лицо у него было счастливое и смущенное. Ленька глянул на меня сияющими глазами, как бы говоря: "Вот какой у нас папка!" Такие же венки, только немного поменьше, одели и бригадирам. Когда подошли с венком к Алексею Ивановичу, он сперва попятился, но, взглянув на веселые лица колхозников, покорно подставил шею. Потом приосанился, сделал шаг вперед и встал рядом с другими.

И вдруг среди женщин пронесся шорох. Они оглядывались, разыскивая кого-то среди толпы. Чьи-то руки подтолкнули к крыльцу мою маму в стареньком платье и с передником, который она, выбежав из яслей, так и не успела снять. Устенька подбежала к ней и одела ей на шею самый яркий веночек из васильков.

- Спасибо, спасибо, - говорила мама, смущенно оглядываясь по сторонам и торопливо развязывая передник. - За что только мне, я ведь ничего не сделала...

Женщины окружили ее, обнимали, жали руки и улыбались. Сивцов, забегая со всех сторон, поминутно щелкал своим фотоаппаратом. И вдруг я увидела тетю Люсю. Она стояла в стороне и смотрела на всех растерянно-грустными глазами. Выражение у нее было такое, как будто она что-то потеряла. Мне стало жаль ее.

Я смотрела, не понимая, как можно быть такой одинокой, когда вокруг столько людей!

Вечером в яслях шел пир. За низенькими столиками сидели колхозники и угощались. В дверях, окошках и даже на печке торчали ребячьи головы. Растягивая меха старенькой гармони, задорно наигрывал плясовую Коля. Рядом с ним в новом голубом платье сидела Устенька. А в другом углу точно в таком же платье сидела наша соседка Феня.

- Устенька замуж за Колю выходит, - шепнула мне всезнающая Зинка.

Я взглянула на Устеньку, и сердце мое почему-то сжалось. "Как же так, а... Орлик?" Мне всегда казалось, что он непременно появится, этот храбрый Орлик, и наша красивая Устенька будет ему достойной невестой. "Но Коля ведь тоже красивый парень", - подумала я.