Золотые росы

Меня она как будто и не заметила. Обида горьким комком подступила к горлу, и я шла, опустив голову и сосредоточенно глядя на свои ноги. Они покорно шлепали по влажной черной земле, потом по теплым пыльным доскам мостика, по зеленой сочной траве. И вдруг под ногами у меня оказалась длинная узкая кладка. Я подняла голову и посмотрела вперед. Все идут гуськом друг за дружкой, а я, чуть не наступая на Зинкины пятки, тащусь последней. Кладка прогибается под ногами и почти касается зеленой плоской травы, которая покрыла все вокруг. Я распрямляю плечи, делаю героическую попытку обогнать вредную Зинку и… лечу в воду. Отчаянно барахтаясь, на секунду выплываю на поверхность и сквозь налипшие на лицо водоросли успеваю заметить расширенные от ужаса Алькины глаза и прижатые к бледному лицу кулачки. Что-то тянет меня вниз, и я снова погружаюсь в теплую грязную воду. Когда я снова оказываюсь наверху, то вижу рядом с собой Зинку. Одной рукой она держит меня за платье, а другой пытается ухватиться за жерди кладки. Губы ее плотно сжаты, и лицо почему-то все в зеленых веснушках. Сильные руки отца помогают нам влезть на кладку, под которой мелко дрожит зеленая ряска. На том месте, где мы только что барахтались, стоит черная вода и в ней плавают мои тапочки и узелок с резиновой куклой.

- Вы… как русалки… - говорит Аля, глядя на нас и пытаясь улыбнуться побелевшими губами.

Я растерянно оглядываю свое белое платье, которое, как и Зинкино лицо, стало все в зеленую крапинку. Ленька смотрит на меня, на Зинку, которая отряхивает с себя водоросли, и хохочет. Я невольно начинаю шмыгать носом.

- Ну ничего, ничего, успокойся, - говорит взволнованная мама, поглаживая меня по мокрой голове, - теперь уж все в порядке…

Я покрепче сжимаю губы, чтобы не разреветься, и, не поднимая глаз, иду вперед. Все пропало! С Зинкой мне уж теперь не помириться. Только добрая и мягкая Аля может дружить с такой дурой, как я…

ПОДРУГИ

Во дворе навстречу нам с громким радостным лаем выскочил Волк, но тут же, поджав хвост, шарахнулся в сторону: видно, ему еще не приходилось видеть таких зеленых чудовищ.

Я молча сунула вытаращившейся на меня Таньке мокрый узелок, который папа выудил палкой.

- Что… это? - удивленно спросила она.

- Подарок от русалки, - пояснил Ленька.

Мне стоило немалого труда сдержаться и не отодрать его за уши. В гостях это, должно быть, не очень красиво, да, кроме того, нужно было спешить в баню. Мы с Зинкой, нарушив весь распорядок, мылись первыми. Тетя Маша, ахая и удивляясь, как это мы не утонули совсем, выполоскала в корыте наши платья и повесила их сушить. Кое-как закутавшись в тети-Машины кофточки, мы залезли на печь.

Когда все перемылись в бане, тетя Маша пригласила к столу. Зинка разгладила руками свое ситцевое платье, которое уже почти высохло, и, одевшись, полезла с печки. Мое платье было еще мокрое, а после всех пережитых волнений есть хотелось нестерпимо.

- На тебе платок, слезай, - сказала мне тетя Маша.

- Ну, хозяюшка, дай-ка нам чего-нибудь горяченького, чтобы мы не простудились после бани… - сказал с улыбкой Алексей Иванович.

Тетя Маша поставила на стол бутылку и стаканы, нарезала хлеба и огурцов. Потом налила в две большие миски горячего борща.

- Ешьте, - придвигая одну миску ребятам, сказала она.

Мы усердно заработали ложками. Борщ был вкусный, и я, радуясь в душе своему проворству, с сожалением посматривала на Алю, которая плохо справлялась с большой деревянной ложкой. Когда ложки начали задевать дно, я придвинула к себе миску и выскребла все до самого донышка.

Сполоснув миску, тетя Маша налила в нее лапши с курятиной. Потом появилась тушеная картошка, а за нею блины со сметаной.

- Ешьте, ешьте, еще подложу, - приговаривает тетя Маша.

Ребята стараются вовсю. Даже Лиля с усердием возит блином по миске, и все смеются, глядя на ее измазанные в сметану щеки и нос. Аля тоже ест, клюет понемножку, как цыпленок, всего успела попробовать. А я гляжу на стол осоловелыми глазами и чувствую, что не могу проглотить ни кусочка.

Зинка, не обращая на меня ровно никакого внимания, пересмеивается с ребятами. Павлик, раскрасневшийся после бани, в чистой рубашке поглядывает на всех счастливыми глазами. И только я чувствую себя забытой и несчастной.

Когда тетя Маша ставит на стол миску со сладкими варениками, я не выдерживаю. Уткнувшись лицом в стол, я всхлипываю.

- Оленька, да что это ты?! - удивленно спрашивает тетя Маша.

- Я… я… борщом объелась.

Дружный смех покрывает мои слова.

- Ну и вылезай из-за стола, раз объелась! - сердито говорит мама. - Расхныкалась, как маленькая.

Путаясь в платке, я лезу на печь.

- Да ты посиди, передохни маленько, а потом еще вареников поешь, - ласково говорит тетя Маша.

- И в самом деле, Маша, что это ты гостей не предупреждаешь, сколько у тебя там блюд наготовлено, - раскатисто хохочет отец.