Золотые сердца с червоточинкой

После завтрака Шаггот подтащил к двери повозку и запряг в нее лошадей, причем проделал все настолько легко и быстро, что я обзавидовался. Животные вели себя смирно и не пытались продемонстрировать свой норов, поскольку прекрасно понимали, что позже у них появится возможность отыграться на мне.

Пропади пропадом все лошадиное племя!

Ведьма собрала мне в дорогу корзинку с едой. Я поблагодарил ее за гостеприимство и за все остальное. Она вновь принялась объяснять, как пользоваться заклинаниями. Вообще-то эти объяснения напоминали инструкцию по швырянию камня вдаль. Однако всякий специалист своего дела уверен, что без его консультации никто ни с чем не справится.

Я попытался заплатить за ночлег и за помощь.

– Перестаньте, мистер Гаррет. Я хочу, чтобы в нашем несправедливом мире хоть раз восторжествовала справедливость. Где-то там бродит существо с крокодильей душой, приказавшее убить беременную женщину. Найдите его, найдите и прикончите: Если вам покажется, что в одиночку с ним не совладать, приходите ко мне.

Убийство Амиранды привело старуху в ярость, а ведь она даже не была знакома с девушкой. Странно получается. Мертвая Амиранда приобрела множество союзников. Нет чтобы они объявились чуть раньше, когда она сильнее всего нуждалась в помощи… Впрочем, Плоскомордый один стоит нескольких бойцов. – Хорошо. – Я решил уступить и спрятал деньги. – Постараюсь сообщить, как продвигается расследование. Еще раз спасибо за все. – Переглянулся с лошадьми, состроил зверскую гримасу, чтобы они не вздумали, вольничать.

– Будьте осторожны, мистер Гаррет. Ваши противники ни перед чем не остановятся.

– Знаю. Я тоже из таких.

– Возможно, им известно, кто вы и чего добиваетесь. А вы о них ровным счетом ничего не знаете.

– Зато я человек опытный. – Я уселся, посмотрел на тело Амиранды, что лежало в повозке, завернутое в одеяло, и прикрикнул на лошадей. Мы тронулись. Добрый старый Шаггот показывал лошадям путь через лес. Выяснилось, кстати, что к домику ведет вполне приличный проселок, который я накануне, естественно, проглядел. Животные то и дело оглядывались на меня, словно говоря: «Ну нельзя же быть таким болваном».

* * *

Я начал с фермы, ближайшей к тому дому, в котором держали Младшего. Разумеется, в тот день, когда, по словам Карла, он вернулся домой, никто не видел, чтобы мимо проходил юноша такой-то наружности. И ни один человек, равно как и представитель любого другого племени, не пытался одолжить или купить повозку или верховое животное.

Приблизительно это я и рассчитывал услышать. Выходит, Младший все же допустил промашку. Впрочем, надо удостовериться, пока подозрения остаются всего лишь подозрениями.

Я будто искал иголку в стоге сена. Моя повозка катилась от фермы к ферме, всюду я задавал те же самые вопросы; мне отвечали когда охотно, когда не слишком, но суть ответов была неизменной – никто не просил одолжить и не предлагал купить у фермеров то или иное средство передвижения. Наступило и миновало время обеда, и я понял, что пора пораскинуть мозгами.

Быть может, Младший и впрямь добрался до города пешком. Или остановил на дороге какой-нибудь дилижанс. Либо гоблины снабдили его неким транспортом.

Да нет, вряд ли. Все эти способы не для него. Во-первых, из-за характера, а во-вторых – по той простой причине, что, скажем, кучеры обычно запоминают тех, кого подсаживают по дороге. И если Карл стремился замести следы…

Лично я попробовал бы в подобной ситуации пристроиться к какому-нибудь фермеру, который ехал бы в город. Но сомнительно, чтобы избалованный отпрыск аристократического рода стал взывать к состраданию ближних. Кстати, если его все же подвезли, шансы отыскать тех, кто ему помог, практически равны нулю.

Ладно, будем уповать на то, что если бы его и впрямь подвезли, он бы об этом упомянул.

Во мне крепло убеждение, что похищение Младшего было инсценировано. Пришлось даже одернуть себя – ведь, зациклившись на чем-то одном, я мог упустить из виду какую-нибудь важную подробность.

* * *

Зрелище, открывшееся взору, словно перебросило меня в прошлое. Я будто вновь очутился в армии. Фермер, его сыновья и помощники двигались через поле, вытянувшись цепочкой и ритмично размахивая косами. Они смахивали на передовой отряд наступающей армии. Я натянул вожжи и стал наблюдать.

Меня явно заметили, но виду не подали. Отец семейства поглядел на затянутое облаками небо и решил продолжать работу.

Что ж, будем играть по их правилам.

Я спрыгнул наземь, обошел несжатый участок, чтобы показать, что ценю чужой труд, и приблизился к цепочке косарей с фланга. Женщины и дети, которые вязали снопы и навьючивали их на спины флегматичных осликов, проявили куда больше любопытства, чем мужчины. Я коротко поздоровался и прошел мимо, памятуя о том, что в деревне свои нравы: невинную шутку здесь нередко воспринимают как покушение на женскую добродетель.

Остановившись на почтительном расстоянии от человека, который производил впечатление старшего, я сказал:

– Здравствуйте.

Он что-то пробурчал себе под нос, продолжая размахивать косой. Не послал куда подальше, и на том спасибо.