Золотые века [Рассказы]

Я никогда не смогу забыть сцены, которую увидел на бегу краем глаза. Медведь может превратить тело человека в кровавое месиво. Зверь навалился на Златрука; тот был еще жив и отчаянно визжал. Он снял с руки перчатку и обещал мне что-то, если я спасу ему жизнь. Клянусь, что его ногти были золотыми, и кончики всех пяти пальцев сияли под солнцем Америки необычайно ярким блеском. Именно это я и увидел. Но какими бы ни были его золотые ногти, они не могли тягаться с когтями медведя-гризли. Его руки были золотыми, но не стоили ни гроша.

Я бежал всю ночь и весь день. Когда я повстречался с охотниками, промышлявшими бобров на берегу известного всем озера, я был самым бедным человеком на всем Американском континенте. И одновременно самым живым. Помню, что я упал на колени, раскинул в стороны руки и, устремив взор в небо, шептал: благодарю тебя, Господи, благодарю тебя за то, что ты дал мне эти руки — мое бесценное сокровище.

Некоторые люди по наивности думают, что могут играть жизнью и смертью других людей, но на самом деле жизнь играет со всеми нами, когда ей это угодно, как ей это угодно и где ей это угодно. Такова самая банальная из истин. Однако, как всем известно, на свете есть редкостные люди, которым никогда не понять азбучных истин.

Сверхъестественный человек-ядро

Этот поселок в шахтерском краю был не мал и не велик, но исключительно безобразен. И вдруг, совершенно неожиданно, поздним ноябрьским вечером его посетили те самые три знаменитости. Представители местных властей окружили их безмерным вниманием, но при этом не уронили собственного достоинства. Они не обиделись, когда знатные гости отвергли их гостеприимство, и не оскорбились, узнав, что целью визита являлся не сам населенный пункт, а только бродячий цирк, остановившийся в его окрестностях. Мэр оказался на высоте положения и сам проводил трех именитых гостей до проселочной дороги — на глине виднелись следы узких колес повозок. При прощании мэр еще раз повторил, что уже почти совсем стемнело и что в их распоряжении был самый лучший постоялый двор поселка. Но трое приезжих — в очередной раз — любезно отказались, сказав, что им не терпелось как можно скорее посетить цирк, который являлся единственной целью их визита. Итак, они двинулись вперед по дороге, рискуя вывихнуть ноги, попав в темноте в какую-нибудь выбоину, и пачкая густой грязью ботинки. По обе стороны проселка расстилались поля овса и проса, по краям протянули проволоку и подвесили на нее на веревочках ржавые жестянки. Под порывами ветра они звенели, словно ботала на шее коров. Потом и эти следы человеческой деятельности исчезли. Растительность вокруг становилась все выше, а дорога с каждым поворотом — все уже.

Они ожидали увидеть нечто подобное шатру, окруженному вагончиками на колесах. Вместо этого перед ними возвышалась пирамида, стоявшая, подобно колокольне, посередине хаотического скопления разномастных повозок, образовавших городок, похожий на арабский квартал. Цель путешествия уже виднелась впереди, но их еще отделяло от нее некое бесформенное пространство. Вокруг царила тишина, а темнота сбивала путников с толку, поэтому им оставалось только ориентироваться при помощи обоняния — чувства наименее развитого у людей и наиболее вероломного. Ветер помог им, невидимая волна вони накатила на путешественников. Пахло дикими животными: слонами, львами и гигантской коброй. Эти отвратительные запахи, как ни странно, казались даже притягательными благодаря своей экзотичности. На них повеяло теплыми звериными шкурами, кожей мертвых животных, похлебкой из овощей, дымом костра из сосновых веток и угля, керосином для ламп. И вдруг, неожиданно, на всех троих нахлынула неведомая им ранее радость. Это состояние души нельзя было объяснить рационально, то было общее чувство, рождавшееся из разных источников. В их душах витала смутная идея, сотканная из тумана, далекая и одновременно доступная: где-то вне времени существует такое место, где нет ничего, ничего невозможного. И более того. Для них звучал некий голос, чересчур земной, чтобы поверить ему. То был голос безымянного ангела, который говорил всем им одновременно и каждому в отдельности: сотворение мира начинается каждый день, не надо его придумывать; ваш взор затмевает интеллект, сотворение мира свершается для вас, чтобы вы просто наблюдали за ним и им восхищались. Да, то был ангел, который ворошил волосы на их затылках и предвозвещал: сегодня вам предстоит стать свидетелями необычайного события. Однако этот сладкий сон неожиданно растаял. Как только нотариус заговорил с первым обитателем импровизированного городка, как только он представился ему и нескольким другим обитателям кибиток, как только официальный тон изгнал человечность, перст ангела безверия исчез и превратился в некий слабый след, в отголосок той любви, которую простое слово „любовь“ не может объять.