Золотые врата. Трилогия (СИ)

– Физкультура с детства, – скромно ответил Корсаков. – Ни капли алкоголя и ни грамма никотина. В здоровом теле – здоровый дух.

– Ага… – нахмурив брови, пробурчал паренек, что-то решая для себя. – Спасибо, до свидания.

– Счастливо.

Корсаков так газанул, что покрышки задымились. В зеркальце заднего вида он увидел, как ребята в полном восторге смотрят ему вслед.

На «торпеде» возле лобового стекла он увидел раскрытую пачку сигарет, закурил, с наслаждением выпустил дым в окно и пробормотал:

– И ни грамма никотина. Ну, ты и трепло, Игорь Алексеевич!

* * *

Добравшись до Арбата в третьем часу дня, Корсаков поставил машину под окном. Взглянул наверх. Окно было распахнуто настежь, ветер трепал легкие занавески. Он постучал в дверь, подождал, постучал снова. Наконец щелкнул замок. Анюта, кутаясь в короткий халатик, распахнула дверь. Лицо у нее было заспанное.

– Ключа, что ли, нет?

– Есть, но я хочу, чтобы меня встречала любимая женщина, – Корсаков поцеловал ее в шею.

От девушки исходило тепло, как от только что вынутой из печи булки пшеничного белого хлеба.

– Эгоист, – буркнула она и пошла вверх по лестнице, шлепая по ступенькам тапочками без задников. – Кофе будешь?

– Буду.

Пока Игорь умывался, она сделала пару бутербродов, заварила кофе и, усевшись в кресло, свернулась калачиком, подтянув под себя ноги.

– Как съездил?

– Нормально, – Корсаков присел к столу. – А у тебя что?

– Папашка заставил просмотреть все акции, которые у него есть на предмет риска. Ну, кое-что подсказала. Ты знаешь, вот смотрю на котировку и уже знаю, что будет завтра, что через неделю. Дальше я не заглядывала. Настолько непривычно. Правда, потом у меня голова разболелась. Сань-Сань еще хотел, чтобы я с ним в Думу поехала, какой-то доклад слушать, но тут уж я сказала: все, хватит. Приехала сюда – тебя нет. Съела аспирин и завалилась спать. Ты не забыл, что мы хотели в клинику заехать?

– Не забыл, – вздохнул Корсаков.

– Может, поспишь сначала?

– Если я засну, то меня до утра не разбудишь, – Игорь допил кофе, закурил. – Сейчас поедем.

Анюта пошла переодеваться. Корсаков, чувствуя, как слипаются глаза – сказалась бессонная ночь и нервное напряжение во время схватки с людьми магистра, – помыл чашку, заглянул в ванную. В зеркале отразилась помятая физиономия с отросшей двухдневной щетиной. Он потрогал висок, поморщился. Все-таки магистр крепко его зацепил. Хорошо, что добивать не стал.

Игорь умылся холодной водой, надеясь разогнать сонливость.

Охране возле ворот клиники, видимо, поступило распоряжение их не задерживать, и когда они, поставив машину на стоянку, подошли к проходной, охранник, не задавая вопросов, пропустил Анюту и Игоря на территорию.

По внутреннему телефону Анюта позвонила в отделение, где лежал Рогозин.

– Сейчас врач выйдет, – сказала она, присаживаясь в кресло рядом с Корсаковым.

Доктор появился через десять минут, когда она уже хотела устроить скандал медсестре на «ресепшене». Это был тот самый врач, который привез Рогозина в клинику. Кивнув на ходу, он вышел за дверь, жестом пригласив следовать за собой. Закурив и сделав пару затяжек, он обернулся к Анюте:

– Ну, что я могу сказать… После операции состояние пациента стабильное…

– Значит, все-таки понадобилась операция? – нахмурился Корсаков.

– А вы что хотели? – удивился врач. – Пришлось делать торакотемию, ушивать разрыв в легком, дренировать плевральную полость с активной аспирацией содержимого. Обкололи его антибиотиками, и все это на фоне ингубации трахеи и искусственной вентиляции легких.

– Доктор, а если по-русски? – попросил Корсаков.

– А оно вам надо? Сделали все, что положено: вскрыли грудную клетку, закрытый перелом пятого-девятого ребер, разрыв правого легкого…

– Достаточно, – сказала Анюта. – Спасибо вам.

– Пожалуйста, – врач пожал плечами. – Еще на лбу был порез. Наложили несколько швов. Через пару месяцев будет почти незаметно. Остальные царапины сами заживут. Меня предупредили, что в данном случае ставить в известность милицию нет необходимости, так что и насчет этого можете быть спокойны… А все-таки, – он понизил голос, – чем это его?

– Доктор, вы не поверите, – Корсаков также заговорил заговорщицким шепотом, – боевой палицей вороги звезданули.

– Да ну вас! – врач обижено отодвинулся. – Я серьезно спрашиваю.

– А я на полном серьезе отвечаю.

– Ну, как хотите.

– Когда к нему можно заглянуть? – спросила Анюта.

– Он уже пришел в себя, но после наркоза состояние пока не самое лучшее. К тому же мы обнаружили истощение организма, и печень увеличена до невозможности. Он что, много пьет?

– Честно говоря, не знаю, – замялся Корсаков. – Но вполне возможно.

– Ага… Ну, печень мы ему подлечим. Зато сосуды у всех алкоголиков просто загляденье – гибкие, чистые. Вот если возьмешь вот так, – доктор сделал руками жест, как будто наматывал что-то на кулак, – разорвать невозможно.

Анюта слегка отодвинулась от него:

– Простите, а какая ваша специальность?