Корсаков бегло пролистал книгу. Выхваченные наугад фразы заинтересовали его. Он снова посмотрел оглавление. «Цивилизация Туле, или северная Атлантида», «Истоки античных мифов», «Сказания о Белой Праматери и Царице мертвых». Игорь приблизительно знал легенду, но автор книги сделал упор не на Атлантиде из греческого мифа, а о провалившейся под землю стране, находившейся на месте современной Арктики. Ничуть не сомневаясь в достоверности своих источников, автор описал историю возникновения, период расцвета и саму катастрофу, стершую цивилизацию с поверхности планеты. Происходило это за много тысячелетий до появления египетских пирамид, когда на большинстве материков предки человека еще добывали огонь трением, а лучшим оружием считалась вырезанная из цельного корневища дубина.
Народ Атлантиды не сложил руки, не сдался на милость богов, заточивших его под землю. Мгновениями летели годы, проносились мимо столетия, складываясь в тысячи лет борьбы и поисков. Народ Атлантиды готовился пробить выход к солнцу, когда «открылись Врата Златые, и сошла под землю Праматерь Белая, и вырвалось наверх войско подвластных атлантам чудищ, чтобы завоевать три мира и семь небес человеческих. Но испугалась Праматерь за детей человеческих, что стали ей родными, и покинула мир подземный, а в открытые ею врата ворвалась в потерянную страну Черная Женщина, и имя ей было Хельгра, и была она предводительница Войска мертвых. И бились с ней атланты, и победить не могли, потому как оживляла Хельгра мертвецов павших и бросала в бой смрадные легионы. И взмолился народ атлантов великому Асдину, богу воинов, и возопил о немощи своей, и просить стал, чтобы не дал он погибнуть своим детям. Долго идут молитвы до ушей Великого бога, но атланты надеются, что он внемлет и пришлет в ад вселенной, в которой нет неба, своего сына – Бальгарда. И принесет Бальгард напиток бессмертия и меч воителя вселенной, и победит он Хельгру, и прорвется народ Атлантиды сквозь Врата Золотые»…
Иллюстрации в книге походили на средневековые гравюры – художник старался донести до зрителя как можно больше информации, иногда в ущерб перспективе и масштабу. Что‑то знакомое почудилось Корсакову в довольно схематичном изображении гористой страны, ее богов и героев. Он открыл очередную страницу и закусил губу – он узнал перешеек среди болот, примыкавшие горы и холмистую равнину. Заложив пальцем страницу, он посмотрел на Сашку. Тот, потряхивая в руке чекушку, решал трудный вопрос – взять еще или погодить.
– Сань, откуда у тебя эта книга? – спросил Корсаков.
– Книга? А‑а‑а… Возле Кирилла и Мефодия какой‑то барыга продавал. Давно уж, лет пять назад. Заливал мне, что первоисточник издан в Германии в восемнадцатом веке. Я ему: в восемнадцатом веке еще Германии не было. Пруссия была. А он мне: значит, в Пруссии. А у нас, мол, перепечатали в двадцатых годах. Тогда, говорит, спрос был на оккультизм, и даже ЧК этими вопросами интересовалась. Штуку просил, живоглот, прикинь! Ну, я ему налил сто пятьдесят беленькой, и за сотню он уступил. А чего, понравилась книжка?
– Любопытная, – кивнул Корсаков.
– Хочешь – продам. Как другу за пятьсот целковых. Раритет. Сам понимаешь, дешевле не могу.
– Нет уж, Саня, спасибо. Я к раритетам с некоторых пор отношусь предвзято, – сказал Корсаков, возвращая книгу.
– А за двести?
– Нет, не хочу.
– Жаль! – Сашка вздохнул, пряча книгу в сумку. – Как думаешь, взять еще? – Он взболтнул в чекушке оставшуюся водку.
– Если только для вдохновения.
– А для чего же еще? – удивился Сашка, доливая остатки в стакан.
Корсаков посмотрел, как дергается его кадык, пропуская водку в желудок.
– Ох, хороша, зараза! Ну, Игорек, вот как ее не пить?
– Лучше ее не пить никак, – ответил уже жалеющий, что отказался разделить компанию, Корсаков, – но это, к сожалению, невозможно.
– Еще как возможно, – незаметно подошедшая Анюта остановилась возле них. – Привет, Саша!
Она была в том же голубом платье. Лицо у нее, несмотря на то, что половину, если не всю ночь она провела, развлекая папиных гостей, было свежее, глаза смеялись.
– Королева, женщина моей мечты! Я буду писать с тебя портрет акварелью…
– Сашок, помолчи, – попросил Корсаков. – Привет, радость моя, – он привстал, Анюта подставила щеку и он чмокнул ее. – Ты с корабля на бал?
– Нет, я заехала домой, тебя нет, пошла искать, а ты уже водку трескаешь. Игорь, ты мне сегодня нужен трезвый.
– Он не пил, – вступился Сашка. – Ребята, посторожите вещички, я в палатку сбегаю.
– Пять минут, – Анюта постучала пальчиком по наручным часам, – мы спешим.
Сашка умчался к метро, Корсаков вопросительно посмотрел на девушку.
– Куда же мы спешим?
– Сань‑Саню позвонила бабуля, искала меня. Хочет, чтобы мы с тобой к ней приехали. Причем срочно.
– Ты ей про меня рассказывала?
– Ничего я ей не рассказывала, и папаня тоже ничего не говорил.
– Так откуда она меня знает?
– Она все знает. Бабуля у меня – ведьма со справкой.
Корсаков собрал этюдник, спрятал в папку рисунок, сложил стул.
Прибежал запыхавшийся Сашка‑Акварель, к груди он нежно прижимал пол‑литра «Гжелки».