Золотые врата. Трилогия (СИ)

Корсаков внезапно почувствовал укол то ли ревности, то ли страха. Ему вдруг показалось, что драконы, выбитые на металле, сейчас вцепятся в девушку острыми, как иголки, зубами.

– Не трогай! – воскликнул он. – Это мое!

Цепь змейкой проскользнула между пальцев девушки, медальон взвился в воздух, подлетел к Игорю. Цепочка расправилась, как петля аркана, над его головой и устремилась вниз. Медальон лег на грудь, и Корсаков почувствовал тепло, исходящее от него. Он даже потрогал металл, но на ощупь медальон был холодным.

Анюта стояла, раскрыв рот.

– Еще заставь шкаф летать по воздуху и будешь совсем, как бабка Лада, – сказала она.

– У нас нету шкафа, – пробормотал Корсаков, смущенный не меньше девушки.

По молчаливому согласию они не упоминали Ладу Алексеевну, и если уж Анюта назвала ее имя, то видимо боль потери постепенно отпускала.

– Точно, – Анюта хлопнула себя по лбу. – Все, на сегодня я занята – поеду покупать шкаф. А ты прикинь, куда мы его поставим.

– Ладно. Кстати, я еще не завтракал.

– Представь, я – тоже.

– Сегодня твоя очередь готовить, – напомнил Игорь.

– Так и быть, – Анюта направилась в ванную, на ходу снимая через голову шелковую ночнушку. – Надеюсь, за десять минут ты не умрешь от голода.

Завтракали молча. Анюта вяло ковырялась вилкой в яичнице, катала хлебные шарики в пальцах. Лицо у нее было задумчивое, в глазах пряталась грусть. Корсаков накрыл ее руку своей.

– Ну, в чем дело? Что случилось?

– У меня такое чувство, что все кончилось, – обронила она.

– А я наоборот не могу избавиться от ощущения, что вот‑вот что‑то начнется.

Анюта налила по кружке кофе, размешала сахар и, глядя в кружку, сказала:

– Бальгард…

– Что это? – спросил Корсаков.

– Не что, а кто. Я проснулась, открыла глаза, увидела тебя и подумала: Бальгард.

Корсаков отхлебнул кофе, закурил и попытался провести лексический анализ слова: Баль – Ваал – бал, круг. Гард – град, охрана, город с крепостной стеной. Город в форме круга, окруженный мощной стеной? Что‑то вроде Кремля или Эскуриала?

– Нет, – покачала головой девушка, – Бальгард это сын бога воинов Асдина. Он спустился в мир каменного неба, чтобы начать Последнюю битву.

– Кого против кого и когда?

– Не знаю когда. Для него все равны, досталось всем. Он завоевал древний город и превратил его в неприступную крепость.

– И чем дело кончилось?

– Не знаю, – вздохнула Анюта. – Я даже не знаю, откуда у меня эти мысли. Просто я теперь это знаю и все. Как бабка Лада. Может, мы с тобой стали ненормальными? Психами. Смотри: медальон летает по воздуху, я мешаю играть оркестру, знания, появившиеся неизвестно откуда. И что самое интересное – нас это не пугает, мы принимаем все как должное. Или мы и вправду психи, или изменились, и тогда возникает другой вопрос: люди мы или кто?

Игорь помолчал, соображая, следует ли посвящать ее в свой разговор с магистром. Пожалуй, пока не стоит – возникнет еще больше вопросов. Пусть все идет, как идет. Знание открывается для Анюты постепенно, маленькими кусочками, чтобы потом сложиться в мозаику. Она воспринимает это спокойно или почти спокойно и безболезненно, а вот если все, что передала ей бабка, обрушится разом…

Корсаков приподнял кружку с кофе и чокнулся с Анютой.

– Я открою тебе страшную тайну, – сказал он. – Мы – не люди. Мы – половинка одного целого, – он понизил голос. – Мы были людьми, когда искали друг друга, а теперь нашли и превратились в нечто большее. Таких, как мы, на Земле – раз‑два и обчелся. Мы – высшее существо и мысли у нас должны быть одни, и чувства, и желания, иначе мы сойдем с ума. Просто начнется раздвоение личности и тогда…

– Хватит плести, – Анюта потянулась через стол и взъерошила ему волосы, – иначе я захочу и вправду проверить, одни у нас желания или нет. Так, – она поднялась из‑за стола, – посуду мыть твоя очередь, а я пошла собираться на охоту за шкафом.

– Почему не взять тот, что стоит у Лады Алексеевны?

– Нет, там все должно оставаться, как при ее жизни.

Корсаков сполоснул сковороду, тарелки и кружки и уселся в кресло. Анюта вышла из спальни, одетая в полупрозрачный сарафан на тонких бретельках и туфли на высоких каблучках. Макияжем она теперь пользовалась осторожно – Корсаков провел разъяснительную работу.

– Ты сегодня на «пятачок» или дома работать будешь?

– Сегодня поработаю, – Игорь обнял ее за талию, и они стали спускаться по лестнице к входной двери. – Хочу написать картину, по мотивам той, что тебе подарила Лада Алексеевна.

– А надо?

– Попробую. Ты чего‑то боишься?

– Нет, – Анюта неуверенно покачала головой. – Нет, не боюсь, но мне кажется, то, что ты напишешь, обязательно сбудется или уже сбылось.

– Постараюсь писать светлыми веселыми красками и ничего кошмарного не изображать.

Анюта открыла дверцу своей «daewoo», уселась за руль, опустила стекло.

– Ты бы закрылся, что ли. Ведь я же знаю: припрется компания, а ты отказать не сможешь, и опять дым коромыслом дня на три.

– Согласен, – кивнул Игорь, – запрусь на все замки.