Золотые врата. Трилогия (СИ)

– Физкультура с детства, – скромно ответил Корсаков. – Ни капли алкоголя и ни грамма никотина. В здоровом теле – здоровый дух.

– Ага… – нахмурив брови, пробурчал паренек, что‑то решая для себя. – Спасибо, до свидания.

– Счастливо.

Корсаков так газанул, что покрышки задымились. В зеркальце заднего вида он увидел, как ребята в полном восторге смотрят ему вслед.

На «торпеде» возле лобового стекла он увидел раскрытую пачку сигарет, закурил, с наслаждением выпустил дым в окно и пробормотал:

– И ни грамма никотина. Ну, ты и трепло, Игорь Алексеевич!

* * *

Добравшись до Арбата в третьем часу дня, Корсаков поставил машину под окном. Взглянул наверх. Окно было распахнуто настежь, ветер трепал легкие занавески. Он постучал в дверь, подождал, постучал снова. Наконец щелкнул замок. Анюта, кутаясь в короткий халатик, распахнула дверь. Лицо у нее было заспанное.

– Ключа, что ли, нет?

– Есть, но я хочу, чтобы меня встречала любимая женщина, – Корсаков поцеловал ее в шею.

От девушки исходило тепло, как от только что вынутой из печи булки пшеничного белого хлеба.

– Эгоист, – буркнула она и пошла вверх по лестнице, шлепая по ступенькам тапочками без задников. – Кофе будешь?

– Буду.

Пока Игорь умывался, она сделала пару бутербродов, заварила кофе и, усевшись в кресло, свернулась калачиком, подтянув под себя ноги.

– Как съездил?

– Нормально, – Корсаков присел к столу. – А у тебя что?

– Папашка заставил просмотреть все акции, которые у него есть на предмет риска. Ну, кое‑что подсказала. Ты знаешь, вот смотрю на котировку и уже знаю, что будет завтра, что через неделю. Дальше я не заглядывала. Настолько непривычно. Правда, потом у меня голова разболелась. Сань‑Сань еще хотел, чтобы я с ним в Думу поехала, какой‑то доклад слушать, но тут уж я сказала: все, хватит. Приехала сюда – тебя нет. Съела аспирин и завалилась спать. Ты не забыл, что мы хотели в клинику заехать?

– Не забыл, – вздохнул Корсаков.

– Может, поспишь сначала?

– Если я засну, то меня до утра не разбудишь, – Игорь допил кофе, закурил. – Сейчас поедем.

Анюта пошла переодеваться. Корсаков, чувствуя, как слипаются глаза – сказалась бессонная ночь и нервное напряжение во время схватки с людьми магистра, – помыл чашку, заглянул в ванную. В зеркале отразилась помятая физиономия с отросшей двухдневной щетиной. Он потрогал висок, поморщился. Все‑таки магистр крепко его зацепил. Хорошо, что добивать не стал.

Игорь умылся холодной водой, надеясь разогнать сонливость.

Охране возле ворот клиники, видимо, поступило распоряжение их не задерживать, и когда они, поставив машину на стоянку, подошли к проходной, охранник, не задавая вопросов, пропустил Анюту и Игоря на территорию.

По внутреннему телефону Анюта позвонила в отделение, где лежал Рогозин.

– Сейчас врач выйдет, – сказала она, присаживаясь в кресло рядом с Корсаковым.

Доктор появился через десять минут, когда она уже хотела устроить скандал медсестре на «ресепшене». Это был тот самый врач, который привез Рогозина в клинику. Кивнув на ходу, он вышел за дверь, жестом пригласив следовать за собой. Закурив и сделав пару затяжек, он обернулся к Анюте:

– Ну, что я могу сказать… После операции состояние пациента стабильное…

– Значит, все‑таки понадобилась операция? – нахмурился Корсаков.

– А вы что хотели? – удивился врач. – Пришлось делать торакотемию, ушивать разрыв в легком, дренировать плевральную полость с активной аспирацией содержимого. Обкололи его антибиотиками, и все это на фоне ингубации трахеи и искусственной вентиляции легких.

– Доктор, а если по‑русски? – попросил Корсаков.

– А оно вам надо? Сделали все, что положено: вскрыли грудную клетку, закрытый перелом пятого‑девятого ребер, разрыв правого легкого…

– Достаточно, – сказала Анюта. – Спасибо вам.

– Пожалуйста, – врач пожал плечами. – Еще на лбу был порез. Наложили несколько швов. Через пару месяцев будет почти незаметно. Остальные царапины сами заживут. Меня предупредили, что в данном случае ставить в известность милицию нет необходимости, так что и насчет этого можете быть спокойны… А все‑таки, – он понизил голос, – чем это его?

– Доктор, вы не поверите, – Корсаков также заговорил заговорщицким шепотом, – боевой палицей вороги звезданули.

– Да ну вас! – врач обижено отодвинулся. – Я серьезно спрашиваю.

– А я на полном серьезе отвечаю.

– Ну, как хотите.

– Когда к нему можно заглянуть? – спросила Анюта.

– Он уже пришел в себя, но после наркоза состояние пока не самое лучшее. К тому же мы обнаружили истощение организма, и печень увеличена до невозможности. Он что, много пьет?

– Честно говоря, не знаю, – замялся Корсаков. – Но вполне возможно.

– Ага… Ну, печень мы ему подлечим. Зато сосуды у всех алкоголиков просто загляденье – гибкие, чистые. Вот если возьмешь вот так, – доктор сделал руками жест, как будто наматывал что‑то на кулак, – разорвать невозможно.

Анюта слегка отодвинулась от него:

– Простите, а какая ваша специальность?