Золушка 2020 (СИ)

Он валялся на диване в гостиной, читал. Говнюк. Красивый, сексуальный с этой проклятой книжкой. Почему я не могу отменить это странное чувство, которое не имеет ничего общего с ненавистью?

Андрей отложил книгу, увидев нас, нахмурился и даже ничего не сказал мне мерзкого. Видимо, не только я в шоке.

— Извиняйся! — скомандовала ему Стеф.

Он таращился то меня, то на нее. Переводил глаза и продолжал молчать. Только хватал ртом воздух, как рыба на песке.

— Андрей, извинись перед Марианной за все гадости, что говорил и делал.

Я была уверена, что царевич сейчас пошлет в интимное пешее и меня, и Стеф. Но он закрыл рот, встал с дивана, осмотрел меня с головы до ног, снова поднял глаза и взглянул так… Странно. То ли ласково, то ли виновато. Словно, и правда, этот недокоронованый скот мог раскаяться.

Ломая все мои ожидания и страхи, Андрей проговорил тихо и… …кажется, искренне.

— Мари, прости, я вел себя, как свинья. Больше этого не повторится.

Я пыталась поднять челюсть с пола. Воздуха не хватало. Галлюцинации. Звуковые галлюцинации.

— Марьяш, ты принимаешь извинения? — обратилась ко мне Стеф, как посредник.

Что мне было делать? От неожиданности я признала и свою вину. Отчасти.

— А? Я? Да. Без проблем. Я и сама хороша.

Я протянула руку в знак примирения. Андрей пожал ее.

— Ну, вот и чудно. — Стефания довольно улыбнулась. — Спокойной ночи.

Она вышла, а я еще с минуту смотрела на Андрея, не веря в реальность происходящего. Упасть под ноги царевичу в Лондоне и то больше похоже на правду, чем услышать его извинения.

Как-то все гладко и красиво.

— Без подвоха? — спросила я.

— Надоело, — развел руками Андрей.

Он выглядел весьма мирно.

— Ладно. Тогда до завтра.

Я взялась за ручку двери, все еще ожидая какой-нибудь гадости.

— Спокойной ночи.

Его голос был мягким, напрочь лишенным привычной уже раздражительности и злости.

Впервые за долгое время я расслабилась. Неужели кончился этот ежедневный праздник?

Глава 17. Мужчины, как дети

МАРИ

Я проснулась от настойчивого пения телефона. Брать трубку не хотелось и просыпаться тоже. Перелет был так себе. Нас трясло турбулентностью почти всю дорогу. Даже царский самолет не может отменить законы природы, что очень жаль. В этом случае я была бы очень рада привилегиям Романовых, но нет. Когда сердце уходит в пятки, не спасет даже Шато ла Фит лохматого года.

Мы добрались до гостиницы ближе к утру.

Планируя ночной перелет, Стеф рассчитывала, что мы отоспимся в самолете и спокойно настроимся на рабочий суматошный день, но вышло все отвратительно.

Позитив я видела только в том, что Андрей мне не хамил с тех пор, как мы помирились. Я не знала, что думать. Он то ли готовил мне эпичную подлянку с последующим увольнением, то ли действительно старался привести в порядок наши странные отношения.

Я робко надеялась на последнее, хотя тихий царевич пугал меня до усрачки, а добрым я его вообще не могла представить в свете последних событий.

От этих мыслей меня избавила усталость в тандеме с ортопедическим матрасом. Я отрубилась, едва голова коснулась подушки и совсем не хотела брать трубку, игнорировала телефон. Сегодня же выходной.

Но он все звонил и звонил. Пришлось ответить.

— Алло, — проскрипела я в трубку, не разлепляя глаз.

— Мари, разбудил тебя? Прости. Зайди ко мне, пожалуйста, — попросил Андрей без приветствий и церемоний вежливости.

Его голос был не намного лучше моего. Наверно, даже хуже. При этом он сказал «пожалуйста». Андрей, чтоб его, Романов, был со мной вежлив? Что за сказочки? Ах, мы же помирились.

— Иду, — откликнулась я, решив уточнить на всякий случай. — Ты в порядке?

— Кажется, нет. У тебя есть аптечка?

— Эээ, есть градусник точно.

— Супер. Захвати.

Я нашла аптечку и на всякий случай взяла ее всю с собой. Натянув шорты и майку, пошла к номеру Андрея. Дверь была открыта, но признаков жизни в гостиной я не обнаружила.

— Я здесь, — позвал царевич из спальни.

Он, наверно, хотел крикнуть, но вышло какое-то сипение. Я направилась в спальню, моля бога, чтобы это не было очередным его трюком. Я привыкла жить на бочке с порохом, заливая искры, готовясь, что однажды рванет и совсем не могла сразу переключиться на нормальное отношение к царевичу.

Он выглядел паршиво. Я расслабилась, понимая, что ему действительно нужна моя помощь. На лбу испарина, кутается в одеяло, шмыгает носом. Простудился — не иначе. Первым делом я нашла пульт и включила кондиционер.

— Убить меня решила? — Андрей косился на меня одним глазом, не одобряя действий. — Возьми уже сразу нож или пистолет. Подыхать от пневмонии — так себе перспектива.

Я отдала градусник и соизволила объяснить:

— Жара и духота только усугубят, дурья башка.

— Давай, ругайся, — скрипел Андрей. — Я все Стеф расскажу. Пусть премии лишит.

Он ворчал, пристраивая градусник, и был чертовски мил. У меня сердце сжалось.

Я присела на кровать и приложила ладонь к мокрому лбу чуть не обожглась.

— А мама меня целует обычно.

— Я тебе не мама.

— Ну, в принципе это хорошо. Значит, я могу заниматься с тобой сексом и курить не прячась.

— Романов, ты совсем вскипел? Чего несешь?