Золушка и Дракон

Поднимаясь вверх по лестнице из подвала, Бабкин бросил последний взгляд на пролом в фальшивой стене. Хорошо же старый учитель спрятал свои скелеты…

– Почему шизофрения? – спросил он у спины идущего впереди Макара. – Как ты об этом узнал?

– Подожди, пока не до этого… Есть еще кое-что непонятное…

Илюшин закрыл за выбравшимся напарником крышку люка.

– И все-таки? – настаивал Сергей.

Вместо ответа Илюшин подошел к полкам с альбомами и уставился на них.

– Куда я его сунул? – донеслось до Бабкина. – Он должен быть здесь…

– Да что ты ищешь?!

– Альбом с фотографиями, – пояснил Илюшин, не оборачиваясь. – Мне до сих пор не все с ним ясно. Он как-то вопиюще нелогичен!

Бабкин даже рассмеялся:

– Это единственное, что тебе непонятно? Слабость психа к цветочкам?

– Не в цветочках дело, мой поспешный друг. Чайка – натуралист, он не стал бы фотографировать подряд все цветущее. Должна быть какая-то причина, что вереск соседствует с бузиной… Не может не быть. А, вот он!

Макар потянул к себе альбом, едва не обрушив стоящие рядом, и в задумчивости опустился на пол, установив фонарь на стуле так, чтобы свет ложился на страницы.

– Посвети мне еще, – попросил он. – Батарейка садится, что ли…

Сергей молча следил за тем, как Илюшин переворачивает одну страницу за другой.

– Постой! – вдруг скомандовал он. – Вернись обратно. Да, туда, где фиалки. А почему…

Не договорив, Бабкин подцепил снимок и вытащил его из «уголков», порвав один из них. Перевернул обратной стороной – и хмыкнул.

– Вот тебе и объяснение, – сказал он, протягивая карточку Илюшину.

На обороте к снимку был приклеен другой, размером чуть поменьше. Толщина фотографии и насторожила Бабкина.

– К чему это причислить, как считаешь? – спросил он, вынимая следующие снимки. – К порнухе или к эротике?

– Изображение половых органов? Да еще в таком виде? Порнография, конечно. Интересно, с какого ракурса это снято?

– Извращенец! Мне вот совсем не интересно.

Они просмотрели все фотографии. Некоторые заставили Бабкина поморщиться.

– Что ж, одной загадкой меньше, – заключил Макар, возвращая карточки в альбом. – Значит, учитель раздевал девчонок, фотографировал их интимные места и, может быть, совершал над ними какой-то обряд. Почти наверняка, судя по свечам. Потом собрал свои сокровища и замаскировал невинными цветочками. Кстати, неплохая метафора. Как думаешь?

– Думаю, что рано помер учитель, – с сожалением сказал Бабкин. – Ушел безнаказанным. Протянуть бы еще лет пятнадцать старому козлу – и остаток жизни провел бы в лечебнице для таких вот педофилов!

Он потер виски и поморщился.

– Все, уходим! – Илюшин поднялся, взял фонарь. – Об остальном поговорим в машине.

По ночной дороге Макар ехал осторожно, крадучись. На въезде в лес перед машиной прыгнул заяц, замер, будто оглушенный светом фар, и бросился наутек, стоило Илюшину приоткрыть дверь.

– Жаркое убежало… – Бабкин проводил его голодным взглядом и обернулся к Макару. – Теперь выкладывай, как обещал: откуда ты узнал, что Чайка болен шизофренией?

– Когда ты рассказывал о тех, прежних, исчезновениях, то обронил, что учитель повсюду ездил на машине. Это была первая зацепка. Вторая – что он вел в школе кружок в летнее время. А третья – что его считали человеком со странностями. Сами по себе эти детали ничего не значат, но если сложить их вместе, картина меняется. Чем-то опоить или уколоть девочек мог только человек, которому они доверяли. Учитель – идеальная кандидатура. А энтузиаст Валентин Петрович не вызывал никаких подозрений, катаясь туда-сюда на своей машинке, потому что все знали, чем он увлечен. Не сомневаюсь, что на заднем сиденье у него всегда что-то лежало: ящики, коробки… Закрыть это богатство тряпкой – и никто не догадается, что под тряпкой не коробки, а девчонка без сознания.

– Или в багажник их засовывал, затейник.

– Тоже возможно. Наверняка он встречал их в лесу, чем-то одурманивал, запихивал в машину и вез к себе. Беспрепятственно заезжал во двор, а там дело было лишь за тем, чтобы незаметно перетащить жертву в дом.

– Крыльцо! – осенило Бабкина. – И палисадник! Его приятель упоминал, что за глухой заросший палисадник Чайку ругали еще при жизни. А крыльцо специально построено так, чтобы никто с улицы не видел, что там происходит. Продумал все, старый извращенец! Затаскивал дурочек в дом, а потом вывозил в лес и там оставлял… Как думаешь, он их насиловал?

– Вряд ли, – покачал головой Макар. – Иначе девчонки обнаружили бы это и хотя бы одна подняла шум. Серега, пойми: Чайка – не классический насильник, он больной человек. Ты же видел снимки! Думаю, он только фотографировал их. Наверняка долгое время обходился куклой, а потом что-то случилось, и его понесло.

Справа мелькнул указатель: «Дом отдыха „Рассвет“».

– За поворотом – налево, – Сергей отвел взгляд от деревьев на обочине, чувствуя, что от их мельтешения начинает болеть голова. – Если Чайка не насильник, зачем изнасиловал убитую Курехину?