Золушка и ее команда

Ярые традиционалисты, гномы придерживались строгих правил не только в личной и общественной жизни, но и в архитектурных планах подземных городов. Конечно, природа недр диктовала свои условия, однако концепция всегда была одинакова. Районы, или, как называли их сами гномы, «кусты», имели каждый своё предназначение. Скажем, питейные заведения не могли находиться в мастеровом кусте, располагаясь в торговом. Куст церемониальный, с покоями короля, приближённых и административными помещениями, располагался в той же стороне города, что и жилые чертоги простых гномов. Как в домах строго разграничивались личная и общественная половина, так и город делился на две части – управительско-спальную и рабоче-развлекательную. Исходя из вышесказанного, Синих гор мастер недолго колебался, в каком направлении следовать. Начиналось рабочее утро, и гномы отправлялись в шахты и мастерские через торговые ряды, в которых обязательно найдётся место, где можно позволить себе отведать чего-нибудь крепче воды!

Почтенные мастера и в будни любили пропустить кружечку-другую пива до работы. Обмен веществ позволял им не пьянеть с таких «невразумительных» напитков, потому в подгорной среде к пиву относились, как люди – к морсу, а трактиры работали круглосуточно.

Йожевиж влился в толпу, направляющуюся к шахтам, и на мгновение представил себе, как идёт по родной Аркандитироге, оставив Виньо дома колдовать у плиты и пасти выводок смешных, похожих на родителей гномиков. Дети отчего-то виделись ему рыжими, как суженая, и деловитыми, как он сам. Пожалуй, впервые он позволил себе мечтать о том, что ранее казалось недостижимым. С тех пор, как они с Виньовиньей сбежали из Синих гор, каждое утро, которым они могли взглянуть друг другу в глаза или мимолётно коснуться друг друга, каждая ночь, наполненная дыханием, раздающимся совсем рядом, – протяни руку и дотронешься до лица другого, – казались ему чудом! Руфус и Торус, может быть, и были недовольны их самоуправством, но супротив силы любви не пошли, за что Йож был безмерно им благодарен. Будто в подтверждение его мысли, справа показался вход в Храмовый штрек. Подобные располагались в каждом квартале, и всякий мог зайти с подношением, будь то найденный на выработке самоцвет, уже огранённый камень или чарка гномьего самогона. Божественные братья искренне любили свой народ, никогда не были высокомерными ублюдками, как Боги Крейского пантеона, потому принимали любые подарки с удовольствием. У Йожевижа, к сожалению, подарков не нашлось – вещи остались в спальных покоях. Но «спасибо», которое ему захотелось сказать, исходило из самой глубины сердца, ведь он снова обрёл Виньо, и ему были подарены дни и ночи с ней!

Штрек был сумрачен и почти пуст. Мерцали загадочно редкие свечи и самоцветы на золотых блюдах, напоминающие глаза диких зверей в темноте. Ноздри почтенного мастера защекотали дымки воскурений – пучки жёсткого мха, обмакнутые в ароматную смолу, лежали в курильницах у высеченных на стенах друг напротив друга изображениях братьев: старшего, Руфуса, вооружённого огромным боевым молотом, и младшего, Торуса, держащего в руках кузнечные щипцы.

В глубине помещения, у изображения старшего, Йожевиж заприметил массивную фигуру молящегося. Гномы не становились на колени перед богами и королями, в случае исключения могли преклонить одно, но не оба! Судя по тому, что этот гном опустился на колено – его просьба была серьёзна. Стараясь двигаться тихо и не помешать молитве, Синих гор мастер встал к нему спиной, обернувшись к Торусу. Традиционно о крепости и благополучии домашнего очага просили именно младшего брата – мастера, изобретателя, инженера, учителя. Произносить молитву вслух гномы зазорным не считали – их народность была крепка, а какие могут быть секреты перед братьями и сёстрами? Потому Йожевиж заговорил негромко и обстоятельно:

– Светоч мудрости и почтенный мастер, Торус, Благоприятствующий детям своим, вместе с братом, Руфусом-воителем, примите мою благодарность за гномеллу, осиявшую скудную жизнь немолодого мастера! Только об одном прошу – ежели суждено нам погибнуть в странствиях, позвольте мне прежде связать с ней жизнь священным обетом и поясами верности, как то полагается уважающему себя гному. Она – радость в моём сердце! Может быть, я мало говорю ей о любви, ну так не пристало Синих гор мастеру разбрасываться словами, а делом я готов ежеминутно подтвердить свою любовь к Виньовинье Виньогретской!

– Ты искренен! – раздался голос из-за спины. – Братья обязательно примут твою молитву! Прости мой интерес, но что мешает вам пожениться? Родные? Средства? Время?

Йожевиж развернулся. На лицо стоящего перед ним гнома отбрасывал глубокую тень куколь длинного плаща.