Золушка и Мафиози

— Теперь, когда тебя представили, ты можешь заняться своими делами, Анализа, — Луиджия отстраняет ее, и темноволосая миниатюрная девушка практически вылетает в коридор.

— Она действительно застенчива, не так ли? — Говорю я скорее себе.

— Да, это так, мадам.

— О, Луиджия, ради Бога. Мадам? — Я жалуюсь, потому что очень странно слышать это от нее. Теперь я понимаю жалобы Габриэллы.

— Теперь ты такая — она меня ругает. — И тебе лучше привыкнуть к этому.

Я смеюсь, провожу руками по лицу и опускаюсь на диван.

— Если у тебя есть инструкция, я возьму ее.

— Для начала не надо так бросаться на мебель. — На этот раз мой смех искренний. — Разве ты не собираешься открыть свои подарки?

— Они не для меня, — говорю я, откидывая голову на спинку дивана и поднимая глаза.

— Это свадебные подарки.

— На них нет моего имени.

Строгое лицо Луиджии проникает в поле моего зрения и становится всем, что я вижу, когда она наклоняется ко мне.

— Ты провела достаточно времени в этом доме, чтобы знать, что у здешних стен есть уши, юная леди. Так что будь осторожна в своих словах. И если ты не будешь вести себя так, как подобает, мадам, никто не будет относиться к тебе подобным образом.

От этого предупреждающего тона мои плечи напряглись, и я села прямо.

— Все произошло слишком быстро.

Я снова потираю лицо, чувствуя усталость, хотя еще нет и девяти утра.

— Но все уже случилось. Привыкай к этому. И тебе лучше привыкнуть к этому до того, как закончится ваше изгнание.

— Изгнание?

Я встаю и смотрю на Луиджию, нахмурив брови.

— Разве Тициано не сказал тебе?

— Похоже, мой муж очень торопился избавиться от меня, Луиджия. На светские беседы не было времени.

— Мадам!

— У моего мужа вероятно сегодня напряженный день, Луиджия. К сожалению, у нас еще не было возможности поговорить.

— Лучше, — похвалила она, несмотря на развратный тон, которым я поправила себя. — Вы не сможете посещать семейные ужины и любые мероприятия Саграды до дальнейшего уведомления.

Я отворачиваюсь, моргая. Сухой смех застревает в горле.

Мы под домашним арестом? Это все синьора Анна?

Не то чтобы я действительно расстроилась, что мне не придется иметь с ней дело в ближайшее время, эта женщина ненавидит меня и наверняка отравит при первой же возможности. Быть вдали от нее, значит быть в безопасности. Но как долго она намерена меня прятать? Пока Тициано не овдовеет и не сможет заключить брак, которым она будет гордиться?

— Изгнание — я повторяю это слово.

— Временно.

— Могу я видеть Габриэллу?

— Да, на это нет никаких запретов. Даже если ты выйдешь куда-нибудь, ну, не знаю, за покупками, может быть, — отвечает она, и последнее предложение сопровождается взглядом на мое простое платье. — Из-за стремительности событий у нас не было времени оформить новые документы и банковский счет, но заместитель босса распорядился, чтобы ты пользовалась этой временной картой. Средства будут перечисляться с общего счета дома.

— Луиджия протягивает мне папку, которую держала в руках. — В ней также находится копия твоего свидетельства о браке. Твоя мать попросила о встрече с тобой. Она ждет ответа.

Я снова отворачиваю голову, моргая еще сильнее, чем в первый раз. Очень много информации. Тициано, сам устроил, чтобы у меня была карточка? Он вообще о чем-то договаривался?

Я удивлена этой новостью.

— Она спрашивает?

— Она спросила, синьора, — Луиджия делает ударение на втором слове, и у меня в горле вырывается искренний смех, потому что я уверена, что такого развития событий мама не ожидала. — Не нужно торопиться с ответом. Когда захочешь дать ответ, просто сообщи об этом Анализе.

— Знаешь, Луиджия? — Говорю я, улыбаясь ей. — Думаю, теперь, когда ты больше не мой босс, ты мне нравишься больше.

Она хмурится, но я вижу, как едва заметно дрогнул уголок ее губ.

— Тебе нужно что-нибудь еще?

— Нет, Луиджия. И спасибо тебе.

— Обращайтесь, мадам. Прошу прощения.

Она идет к лестнице и спускается по ней, оставляя меня одну. Некоторое время я еще смотрю на то место, где она была, и почти снова бросаюсь на диван, почти. Но папка в моих руках напоминает мне о первом совете, который я получила.

Я элегантно сажусь и открываю ее. В белом конверте лежит черная карточка, точно такая же, как та, что получила Габриэлла, когда Дон решил сделать ее своей, но на ней не напечатано имя. Пароль записан на маленьком клочке бумаги, тоже внутри конверта. А за ним — мое свидетельство о браке.

Святые угодники! Оно настоящее, не так ли? Я действительно вышла замуж за Тициано Катанео. По крайней мере, бумага в моих руках говорит об этом.