Золушка из подземелья

Впрочем торговля телом у нас в стране строго запрещена. Проституток обоих полов может ждать многолетнее тюремное заточение, а иногда даже смертная казнь. А вот просто отдаться мужчине по своему желанию не возбраняется.

Поэтому при «Доме отдыха» всегда живут две-три девушки. Они скрашивают досуг богатых гостей, а при желании последних оказываются у них в постели и исполняют самые откровенные прихоти. Строго замалчивалось лишь то, что девушки — не просто содержанки Алисии и Мендера Транси, но и получают зарплату.

Честно говоря, приехав туда, я испытывал отвращение не только к Мендеру и его лицемерной мамаше, но и к самому себе. Хотелось развернуться и уехать… Даже не стоять на одной земле с этими людьми. Не уподобляться им в грязной незаконной деятельности.

Но… наверное, я должен хотя бы попробовать. Более гуманного и доступного способа найти женщину для своих целей я так и не придумал. Не похищать же мне девушку, как некоторые мои далекие предки.

Первые две предложенные Мендером девицы мне совершенно не понравились. Профессионалки с точеными формами и умением каждым жестом, каждой улыбкой подчеркнуть свою готовность скрасить будни мужчины в постели. К тому же, лишенный способности напрямую прочитать мысли, я все же хорошо ощущал общий фон их эмоций и желаний.

Обе просто вожделели стать моей подстилкой. Усыпанной бриллиантами и дорогим платьями, разумеется. А может быть, и получить со временем завидный статус моей официальной фаворитки. Не исключаю, что в голову этих шлюх приходила возможность стать герцогиней Марийской — если в достаточной степени ублажать меня там, где они привыкли ублажать мужчин.

И мне было противно.

После общения со второй девушкой я провел здесь еще ночь, как было заявлено в моем «заказе». Играл в бильярд со своими людьми — помощником Тейси и водителем Греем, людьми надежными и частично посвященными в мои дела. Других гостей в «Доме отдыха», к счастью, не было, я арендовал его целиком. А видеть Мендера и его мать хотелось меньше всего.

На третий день я уже собрался уехать, когда Мендер — запыхавшийся, похожий от этого на румяного юнца — догнал меня в коридоре. И сказал, что есть еще одна девушка…

Что ж… Уезжать с пустыми руками не хотелось. Я не надеялся, что еще одна шлюха может произвести на меня впечатление. Но почему бы не посмотреть, какой еще «товар» может предложить этот сутенер?

— Как всегда — обед и ничего больше, — сказал я ему. — Мне будет достаточно, чтобы составить впечатление.

А когда на веранду вошла третья девушка, я понял, что ошибся. Я вздрогнул внутри, хоть вряд ли она это заметила.

Эта девушка не была шлюхой. Не могла быть. Хоть все факты говорили именно об этом.

Высокая для женщины, выше моего плеча, что уже редкость. Очень худая, словно ее годами держали на голодном пайке. И бледная, как будто год просидела под землей. В белом изящном платье без всяких затей. Плечи и шея открыты, темно-русые с каштановым отливом волосы убраны наверх, и на шее быстро, нервно бьется маленькая жилка.

Черты лица тонкие, я бы даже сказал нежные: прямой и тонкий аккуратный нос, красиво изогнутые брови, разве что рот чуть-чуть великоват и выдает, что в ней нет аристократической крови. А само лицо… В форме сердечка — трогательно очерченное, немного детское.

Она была похожа скорее на ангела, на невесомое, легкое и нежное существо, а не на проститутку. Но главное… главное ее эмоции. Они ударили в меня, затопили.

В них не было вожделения, желания прибрать к рукам могущественного мужчину. В них было другое.

Страх, много страха. Волнение, которое она почти не может контролировать. И робкая надежда на что-то — я не мог уловить, на что.

Я незаметно выдохнул.

Уеду отсюда с ней или с пустыми руками.

Странное чувство — как будто тонкая едва ощутимая ниточка — протянулась от меня к ней. Вряд ли девушка почувствовала это.

Может быть, это жалость?

Осталось только понять, насколько обманчиво это ощущение. Если девушка скрывает под своим волнением и невинной внешностью коварное развратное сердце, то она отличная актриса. Такое мастерство даже заслуживает уважения. Но мне она не подойдет. Все, что требуется, — убедиться, что это не так.

Девушка была шлюхой. Страшно даже представить, сколько мужчин знало ее. Но это не вызывало чувства брезгливости. Она была шлюхой, но не была ею. Внутри этого странного существа ощущалось нечто чистое. Настолько чистое, что даже я, за десять миль обходивший раньше все, связанное с незаконными грязными делишками, казался себе испорченным и высокомерным.

Я должен был убедиться… Спросил ее прямо о том, как стала шлюхой. Двум другим я таких вопросов не задавал. Мне было все равно. С первых фраз я понимал, что они мне не подойдут, так какая разница.

Девушка врала в ответ. Вернее, не так. В ответ она боялась — сильно, отчаянно, с безнадежностью. И отвечала вроде бы правду, но явно что-то умалчивая. Уж отличить правду от лжи или полуправды я мог.